– Крестик, – сказал Влас, удивленно и радостно разглядывая подарок.
– Это на земле он крестиком называется, а на небе его называют оружием Божественной любви. Ну, ложись, ложись, спи.
Влас лег совершенно умиротворенный. Он впервые в жизни переживал в своей душе такой глубокий покой и тихую светлую радость.
Гость наклонился у изголовья деревянной койки и, легким движением прикоснувшись к волосам Власа, сказал:
– Спи. Пусть Ангел хранит тебя…
– А мы еще увидимся? – спросил Влас.
– Непременно, непременно увидимся.
Засыпая, Влас смотрел на Гостя, и ему казалось (а может быть, это было на самом деле), что Гость был объят золотым сиянием. И тут Влас вспомнил: «Ну, конечно. Как же это я сразу не узнал Его. Да, да, все как на той иконе, которую бабушка хранила в чулане: и овал лица, и этот удивительный взгляд, и изображен Он на той иконе тоже сидящим в камере. А как называется икона? Как же она называется? Кажется, «Иисус Христос в темнице».
Утешенный найденным ответом, Влас крепко заснул.
Когда он проснулся, уже светало, но «вертолет» пока не отобрали. «Значит, шести еще нет», – подумал Влас.
Он огляделся. Гостя не было. Сразу же всем телом юноша рванулся вперед и, навалившись на железную дверь, начал стучать. Дверь приоткрыли.
– Чего тебе, Филимонов? – раздался из просвета недовольный голос надзирателя.
– Простите за беспокойство. Я это… у меня вопрос. А где Гость?
– Какой гость?
– Ну, сосед, подселенец мой где?
– А-а ты про него? – надзиратель вздохнул, – я же говорил тебе, что он только до утра. Увели его уже. Всё.
– Что значит всё!? Куда увели‑то?
– Куда, куда? На кудыкину гору. Не знаешь что ли, куда из этой камеры уводят?
И уже закрывая дверь, надзиратель пробормотал:
– Высшая мера наказания. Приговор приведен в исполнение.
– Да как же вы могли!? – закричал Влас. – Он же ведь для меня, Он же мне, Он за нас…
…И тут Влас проснулся от лязга железной двери. Вошедший надзиратель забрал «вертолет» и объявил, что заключенному Филимонову необходимо привести камеру в надлежащий порядок, так как сегодня будет делать обход начальник тюрьмы.
Влас молча буравил глазами надзирателя, пытаясь понять, что приснилось и что было с ним ночью на самом деле.
Когда надзиратель ушел, Влас запустил руку под робу, крестик был на месте. Тот самый крестик, что подарил ему Он.
Дабы занять себя и успокоиться, Влас стал молиться той молитвой, которой научил его Он. И на удивление Власа, молитва у него шла.
