— Нет.
— Разрешите представиться. Статский советник Зезин.
— Очень приятно, Муравьев.
— Уж не сын ли известного на Урале инженера Муравьева?
— Да.
— Знаю вашего батюшку. Личность незаурядная во всех отношениях. Значит, не знакомы с княжной?
— Мельком видел ее в Екатеринбурге. Ирина Певцова?
— Именно! Княжна Ирина Павловна. Обратите внимание на отчество Павловна. В недалеком прошлом фрейлина убиенной в Екатеринбурге последней императрицы из дома Романовых, носит черную косынку в знак траура по царской семье. Особа, овеянная легендами своего тайного незаконного рождения, опутанная сплетнями и наговорами завистниц. Красивая молодая женщина, а главное сказочно богатая. Красива бестия. Красота, околдовывающая мужское сознание.
Муравьев удивленно посмотрел на старика, а тот, засмеявшись, добродушно продолжал:
— Молодой человек, не удивляйтесь. Мой возраст позволяет быть циником в оценке женской красоты. Смотришь на княжну Певцову и понимаешь, что в ней нет броской красоты наших русских православных красавиц. Но именно в этом и кроется ее привлекательность. Жаль, что вы не знакомы с ней, не могли вблизи видеть ее глаз.
— Вы с ней знакомы?
— Удостоен сего несчастья.
— Почему несчастья?
— В мои годы созерцать ее облик и не иметь возможность согреться возле него просто кощунство.
— Вы видели ее глаза? Чем же они особенны?
— В них огонь души, сердца и разума, а в любом ее движении необъяснимое обаяние как женщины. В ней сильна властность пола, а от этого и распространяется на мужскую психику ее обаяние. Она знает силу своего обаяния над любым мужским сознанием. Вам, видимо, поручик, не совсем понятно, почему говорю об этом?
— Пожалуй, да.
— Потому говорю, что понять силу ее женского владычества до конца можно только в мои годы, когда сознание привыкает к мысли, что жизнь закончилась, но мужское начало все же живет, дремлет в ожидании своей последней женщины. И не дай господь, чтобы ею была похожая на княжну Певцову. Прошу извинить за отнятое время. Ваша знакомая с княжной идут сюда. Сейчас вы с ней познакомитесь. Взгляните на пристань, табун обалделых мужиков, пришедших с княжной, не расходится, страшась остаться без ее очарования. Извините за мужское восхищение женщиной.
Настенька и княжна Певцова подошли к Муравьеву.
— Вот, Ариша, это поэт Муравьев.
Княжна протянула поручику руку в черной лайковой перчатке.
— Что вам во мне не нравится? — спросила Певцова.
— Почему спросили об этом? — растерялся Муравьев.
