Финал книги — романтический гимн Солнцу. Этот гимн несколько неправдоподобно вложен в уста истекающего кровью, умирающего Иллариона. Но, связанный со всеми романтическими отступлениями, он воспринимается читателем в менее прямом и непосредственном смысле, скорее как патетическое надгробное слово автора, осмысляющее весь путь Иллариона, как бы продолжающее его за гранью физической смерти — в других людях. Солнце, которое расцвело кровавым пятном на груди убитого рабочего-ре-волюционера Пако Тореса и озаряет смерть Иллариона, «Генерал Солнце», друг всех бедных негров, становится в романе символом Свободы, будущего, жизни, побеждающей страдания и смерть.
Е. Гальперина
Пролог
Ночь глубоко дышала. Во дворе не было никого. Даже кошки. Вдруг зашевелилась какая-то тень, чернее ночи, задвигалась, замелькала с легкостью искусного танцора. То бесшумно скользила в предрассветном сумраке, то делала огромные скачки, как блоха.
В ту ночь старый пригород был иссиня-черным. Квартал Нан-Пальмист, прилепившийся, словно злокачественный гнойник, на боку Порт-о-Пренса, утопал в ультрамариновой тьме, густой, будто похлебка калалу-джонджои >1. В черном небе уже обозначались лиловатые завесы, предвестники зари. А человеческая тень все колыхалась, скользила, торопливо пробираясь по двору. Было свежо, очень свежо — дул предрассветный ветер; хижины казались почти розовыми.
«Нет никого... Нигде ни души... Ни человека, ни кошки!»— подумал Илларион. Он рассмеялся, и зубы его сверкнули во мраке, как белый мрамор.
Негр был в лохмотьях, почти совсем голый. Кожа у него была черная-черная, даже синеватого оттенка.
Он продолжал продвигаться.
Во тьме зловеще захохотала сова. Дурная примета! Негр задрожал, волосы на голове у него зашевелились, однако он не остановился. В самом деле, ангел-хранитель покинул Иллариона, и он думал с таким напряжением, что вслух высказывал свои мысли. Быстро шагая в ночном сумраке, он говорил полным голосом. Говорил громко, как умалишенные, чей язык не знает покоя.
Ведь достаточно ничтожного пустяка, какой-нибудь безделицы, и несчастный бедняк сойдет с ума. Нищета, скажу вам,— безумная колдунья. Я ее, подлую, хорошо знаю, я видел, как она шляется по столицам, по городам и предместьям половины вселенной. Эта бешеная ведьма всюду одна и та же. Из-за нее в лохмотьях любого пропадающего с голода бедняка спрятан нож убийцы или сумасшедшего, что одно и то же. Ведьма, бешеная тощая ведьма, родительница свиней, родительница продажных девок, родительница всех убийц, колдунья, готовая накликать на человека все беды. Ох, нищета!.. Тьфу, проклятая! Тошно думать о тебе!
