"Господи, да она еще совсем ребенок!".
Утром, проводив сестру до пансиона, я попрощался с ней, затем отпустил извозчика и отправился пешком домой, размышляя о том, что за сестрой придется присмотреть. Из мыслей меня выдернул пронзительный детский крик. В пяти метрах от меня верзила, с пьяным смехом, в куртке нараспашку, из которой выглядывала синяя ситцевая рубаха, выкручивал ухо щуплому мальчишке, лет двенадцати. Парнишка, стоя чуть ли не на цыпочках, судорожно цеплялся за руку своего мучителя, и тонко выл, на тонкой и болезненной ноте, словно щенок. Сцена издевательства происходила в двух метрах от входа в трактир, в дверях которого сейчас стояло несколько пьяных мужиков, которые веселились, глядя на происходящее, как на развлечение. У меня на этот счет было другое мнение.
— Отпусти мальчишку.
Мучитель поднял голову и посмотрел на меня мутными глазами.
— Ты хто такой? — от мужика пахнуло сивушным запахом.
— Без разницы.
— Ось какой храбрый! Гляди на него! — и пьяница бросил взгляд в сторону зрителей, судя по всему, его приятелей. — Видать из благородных. Костюмчик. А туфельки, глянь, ишь как блестят!
В ответ раздался смех, но негромкий и сдержанный. Несмотря на хмельной кураж, все они уже успели оценить ширину моих плеч и внушительного размера кулаки. Верзила, судя по всему, сильно надеялся на поддержку своих приятелей, наверно поэтому он продолжил ломать комедию.
— Господин наверно добрый? А может и богатый? Так за пять рублев я согласен оставить этого заморыша в покое. Как?! По рукам?!
— По рукам!
— Смотри! Ты слово дал. Если назад задумаешь поворотить, то гляди… — недоговорив, он кивнул в сторону своих приятелей. Отпустив ухо паренька, он тут же отвесил ему такой сильный подзатыльник, что парнишка, не удержавшись на ногах, просто зарылся лицом в грязь, после чего шагнул ко мне с протянутой рукой: — Давай обещанное!
Неторопливо достав бумажник, я достал пять рублей. Тот взял бумажку, затем повернулся к своим приятелям и, скорчив рожу, сказал: — И почему я такой добрый?! Ведь мог и пятьдесят рублев попросить?!
— Мы в расчете?
Верзила повернулся ко мне. На его губах играла глумливая улыбка. Судя по его виду, он уже решил, что здоровяк струсил.
— Это ты со мной рассчитался, а моим братанам? Вон Митька и Петро стоят, — и он ткнул пальцем сначала в одного, затем другого своего брата, стоящих с ухмылками на лицах. — Да Савка со Степкой, хоть не прямые нам, но все одно родня. У тебя в бумажнике, я видел, много бумажек. Дай еще пару штук. С тебя, господин, не убудет, а нам в радость. Да, браты?!
