Позже ниже появились Силовики, они двигались к Летнему форту. Они ехали по парам, и я сжалась за покосившимся домиком, пока они шли мимо, боясь, что кто-нибудь из них оглянется и заметит меня. Хорошо, что я не пошла по тому пути. Эти мужчины несли за собой тень. Так они и ушли из моей деревни три года назад – собранные, отвернувшиеся от того хаоса, что сотворили. Отвернувшись от костей и пепла, крови, искаженных тел и разумов, оставшихся там, где народ жил, работал и растил детей многие годы. Они сделали это из-за нее, из-за бабушки и ее дара. И я пряталась и смотрела, видела страшное. Если бы меня поймали сегодня или завтра, если бы я столкнулась с Силовиком, я бы заперла эти воспоминания, чтобы они не отразились в моих глазах. Я бы закрылась от них, чтобы это не заставило голос дрожать. Я бы врала так, как никогда не врала.
Я сочинила историю. Я была сиротой, отец-рыбак утонул недавно в море. Я шла домой к родственнику, что жил в поселении на севере. Меня звали Каллой, а поселение я назвала Каменноводьем.
Это было почти правдой. Наша деревня была на севере, хоть и не так далеко, как Тенепад. Но когда мы все потеряли, мы с отцом отвернулись от нашего дома. И время, когда Силовики пришли в нашу деревню, было так давно, что казалось сном или сказкой. Я представила, как мама сидит у моей кровати, напевает мелодию, а я засыпаю. Ее волосы блестели в свете лампы, глаза были синими, а лицо… Я не помнила ее лица. Отец говорил, что я похожа на нее, но изнуренные черты лица, что я видела в воде, когда склонялась попить, точно имели мало общего с ней. И хоть я не помнила ее лица, я помнила, что она была веселой, часто улыбалась и пела. Я была почти рада, что она ушла, ведь Олбан уже не был мирной землей, как во время моего детства, и если бы она выжила, она бы не могла радоваться.
Думая о маме, я завернула за угол, а навстречу мне шел мужчина.
Глава пятая:
Он схватил меня, крича, но не слова, а странный лепет. Его хватка была крепкой, как сталь.
- Пустите! – выдохнула я. – Прошу.
Мужчина развернул меня и прижал к груди. Его странный голос говорил и дальше, но я не могла его понять.
Сквозь страх и шок пробилось воспоминание.
- Все хорошо, - сказала я, дрожа, хотя руки мужчины впивались в мои руки, а его голос был оглушительным и тревожным. Я старалась говорить успокаивающе, словно говорила с ребенком-переростком. – Я не наврежу. Я никому не наврежу. Прошу, отпустите.
Новые звуки были громче. Держа меня, как тряпичную куклу, он пошел по дороге. Сердце колотилось. Я едва дышала. Его рука обвила мою шею, с каждым его шагом мои ноги отрывались от земли. Мы шли к дому, что был рядом с дорогой. Несколько других зданий виднелось впереди, и пока мужчина выкрикивал свой бред, я увидела, что в одном открылись ставни, в другом приоткрылась дверь, словно народ хотел узнать, что происходит, но боялся выйти. Я не звала на помощь, не могла, ведь меня душили. Меня оттащили к двери домика.
