— Что? — я тупо опустила взгляд на своё запястье.
— Так ты не испробуешь ещё одну идиотскую попытку побега. Опять же, моя сигнализация, помнишь? Я узнаю, где ты, ещё до того, как ты успеешь и два шага ступить. Так что не пытайся, маленький котёнок. Даже если тебе удастся выбраться, это будет самоубийством.
Он разинул рот, как будто собирался что-то сказать, а затем закрыл его. Острая ярость стиснула мою грудь. Я запнулась. Он не мог этого сделать. Нахождение в плену, удерживание в подвале, и так радости не доставляло. Теперь же я была прикована наручниками к трубе?
— Нет, пожалуйста, — я шагнула к нему, но наручники удержали меня. — Обещаю, я не стану пытаться сбежать. Клянусь. Прошу тебя, не надевай на меня наручники.
— Стоило подумать об этом раньше, котёнок.
— Прошу тебя. Что, если подвал затопится? Что, если тут возникнет пожар?
— Тогда, думаю, ты умрёшь. Не тяни слишком сильно за эту трубу. Мне бы не хотелось потопа.
Гнев душил меня. Он накормил меня, помог. Как ни странно, я чувствовала себя обманутой. Не знаю, чего я от него ожидала, но он заставил меня подумать, будто испытывает ко мне какие-то чувства. А сейчас он посадил меня на поводок как домашнего питомца. Во рту стало сухо, но я не собиралась просить у него воды. Он бы, наверное, поставил для меня миску на пол, чтобы я попила из неё.
Он накрыл одеялом мои ноги и развернулся, намереваясь уйти. У меня в голове промелькнула мысль.
— Габриель?
— Что?
— Ты сказал, что не веришь в пушки.
— Это верно.
— Но до этого ты сказал, что у тебя есть пистолет. Ты сказал, что спустишься и пристрелишь меня, если я попытаюсь что-нибудь натворить.
— Я солгал.
— Ты… Ты не можешь лгать! — выпалила я.
— Конечно, могу, — сообщил он, и даже при том, что не могла видеть его лица, я знала, что он улыбался. — Разве ты никогда не слышала о ненадёжном рассказчике?
Он закрыл дверь, оставляя меня одну. Мои глаза всё ещё моргали, словно если я хорошенько постараюсь, то смогу хоть что-то различить в окружающей меня тьме.
Гейб.
Тем днём я отправился в бар на окраине города, находящийся недалеко от места, где я жил. Туда я ходил, чтобы цеплять женщин. Да, я делал и это. Я нормальный человек на самом-то деле, за исключением «смертельного укуса». Тени, обнимающей меня так крепко, что я был не в силах дышать.
Оцепенение. Вот оно подходящее слово — оцепенение. Вот что я чувствую, когда тень приближается.
Но я недавно убил, и жажда оставалась удовлетворённой. Мир вновь стал ярким, и я мог видеть. Своего накрепко запертого котёнка.
