— Да! — произнесла я, задыхаясь. — Да. Это было пари! Мне жаль!
— Пари? — он подобрался к другой стороне стола, скручивая в пальцах сосок.
Его бесстрастные глаза, тускло-зелёные камни, всё больше разгорались с присущим им равнодушием.
После чего он запустил руку мне между ног. Я замерла. Кончики его пальцев задели ткань моих трусиков, и во рту у меня стало сухо. Он трогал меня там, прямо там, а я едва ли это воспринимала. Лёгкий взмах вверх, затем вниз. Вверх. Вниз. Его рука двигалась так, словно он нащупывал верхнюю часть скатерти. Но он не посмотрел вниз, ни разу.
Крошечный голосок, прячущийся внутри меня, принялся трещать и нашёптывать.
«Это то, чего ты хочешь», — говорил голосок.
«Нет. Не об этом я думала, когда парень меня связывал. Не об этом».
«Тогда почему ты возбудилась?»
«Нет. Я не…»
«Это то, что тебе нужно».
Я дышала неглубоко, наблюдая за каждым его движением. Другая его рука всё ещё крепко держала сосок, боль от которого начала отдаваться в животе. Он не стал смотреть на моё тело: его глаза пристально изучали лицо.
— Расскажи мне об этом пари.
— Прошу тебя…
— Расскажи мне, — его большой палец потёр мой сосок, грубо его перекатывая.
Я застонала. Он расслабился, а другая его рука погладила меня через ткань так нежно, что моё тело выгнулось ему навстречу, прежде чем я сумела отодвинуться. Моё естество сжалось в отвратительной необходимости, и я почувствовала, как становлюсь ещё более влажной. Я склонила голову набок, закрывая глаза.
Нет. Я не хотела его. Не нуждалась в нём.
Возможно, если я всё ему расскажу, он оставит меня в покое. Возможно, он увидит, какой безобидной я была, и отпустит.
Тихий голосок подсказал: «Быть может, он даст тебе то, чего ты хочешь».
Я глотнула воздуха и заговорила:
— Это было глупо. Моя подруга сказала, что я должна поцеловать первого попавшегося привлекательного парня, которого увижу. И…
— И ты увидела меня.
— Да.
— И ты подумала, что я привлекательный? — он толкнулся сильнее.
— Да, — простонала я.
— Так что же тебя привлекло?
Его пальцы разошлись, поглаживая по обеим сторонам трусиков, но не посередине. Не там, где болело. Ткань насквозь пропиталась, а я изнывала, Боже, как же я изнывала.
— Я не… Не…
— Скажи. Что же было во мне такого?
— Ты выглядел… — сердце бешено заколотилось.
Мне нужно было освобождение. Ужасно быть такой заведённой и не иметь возможности что-нибудь с этим сделать. Руки прижались обратно, и я принялась извиваться под ремнями, пытаясь выбраться.
