— Outre! Пахнетъ чеснокомъ…
— А, вѣдь, правда, чесновомъ пахнетъ… — подтвердилъ Бравида, и за нимъ всѣ точно пріободрились отъ этого воспоминанія родины, отъ сладостнаго сердцу аромата національной кухни, котораго Тартаренъ давно уже не слыхалъ. Всѣ завертѣлись на стульяхъ, жадно поводя носами. Запахъ доносился изъ маленькой комнатки въ концѣ залы, гдѣ особливо отъ другихъ кушалъ какой-то путешественникъ, повидимому, изъ важныхъ, такъ какъ колпакъ главнаго повара поминутно показывался въ окнѣ кухни, чтобы передать прислуживающей дѣвушкѣ маленькія закрытыя блюда, которыя она относила въ отдѣльный кабинетъ.
— Кто-нибудь изъ нашихъ южанъ, — тихо проговорилъ Паскалонъ.
Президентъ помертвѣлъ при мысли о Костекальдѣ и обратился въ Экскурбанье:
— Пойдите, Спиридонъ, взгляните, кто…
Взрывъ громкаго смѣха раздался изъ комнаты, въ которую вошелъ посланный на развѣдку тарасконскій "гонгъ". Черезъ минуту онъ уже вводилъ за-руку длиннаго, носастаго молодца, съ плутоватыми глазами, обвязаннаго вокругъ шеи салфеткой, какъ ученая "лошадь-гастрономъ" въ циркѣ.
— Э! Бонпаръ!…
— А-а! нашъ враль!…
— Тэ! Здорово, Гонзагъ… Какъ ты?…
— Душевно радъ, господа, душевно радъ!…- Курьеръ пожалъ протянутыя ему руки и усѣлся вмѣстѣ съ тарасконцами, чтобы раздѣлить съ ними блюдо грибовъ съ чеснокомъ, приготовленное самою хозяйкой гостиницы, ненавидѣвшею, какъ и ея мужъ, табль-д'отныя кушанья.
Вкусъ ли національной стряпни, или радость встрѣтить земляка, милѣйшаго Бонпара съ его неисчерпаемою фантазіей, такъ подѣйствовали на пріятелей, но дѣло въ томъ, что усталости и дремоты — какъ не бывало; потребовали шампанскаго, развеселились, послышались смѣхъ и громкіе крики, сопровождаемые энергическими жестами, выраженіями дружескихъ чувствъ.
— Теперь я съ вами… не покину васъ, — говорилъ Бонпаръ. — Мои перувіянцы уѣхали… Я свободенъ…
— Свободенъ!… Славно!… Завтра же мы съ вами отправляемся на Монъ-Бланъ.
— А, вы завтра хотите на Монъ-Бланъ? — довольно сдержанно спросилъ Бонпаръ.
— Да… вырву изъ-подъ носа у Костекальда… Онъ пріѣдетъ, онъ — хвать, фю-фю!… нѣтъ Монъ-Блана… Вѣдь, мы вмѣстѣ, Гонзагъ?
— Вмѣстѣ, вмѣстѣ… Вотъ только какъ погода… Въ это время года не всегда можно, — гора бываетъ недоступна…
— Ну, вотъ еще, недоступна! — проговорилъ Тартаренъ, сощуривая глаза и посмѣиваясь смѣхомъ авгура, котораго, однако же, Бонпаръ какъ будто не понялъ.
— Пойдемте пить кофе въ залу… Мы посовѣтуемся со старикомъ Бальте. Онъ по этой части дока, долго служилъ проводникомъ, двадцать семь разъ побывалъ на Монъ-Бланѣ.
