Тартарен на Альпах | страница 38



— Надо будетъ взять у него вашу веревку; онъ унесъ ее съ собой.

Въ ландо опять послышались оживленные голоса, смѣхъ и шутки, и опять Тартаренъ терялся въ догадкахъ, не могъ рѣшить, что же, наконецъ, за люди его веселые, беззаботные спутники? Блондинка съ прежнею заботливостью укрывала пледомъ больнаго брата и необыкновенно живо передавала разсказы Тартарена про его охотничьи подвиги, прелестно выкрикивая: "пафъ!… пафъ!…" Ея спутники то восхищались геройствомъ охотника, то недовѣрчиво покачивали головами.

Вотъ и станція! Это старый трактиръ съ полусгнившею деревянною террасой на площади большаго села. Тутъ останавливается вереница экипажей, и, пока смѣняютъ лошадей, голодные путешественники кидаются въ залу нижняго этажа, выкрашенную зеленою краской и пахнущую затхлымъ. Столъ накрытъ не болѣе какъ на двадцать человѣкъ; пріѣхало шестьдесятъ. Въ теченіе нѣсколькихъ минутъ происходитъ невообразимая толкотня, слышатся крики, дѣло доходитъ до рѣзкостей между "рисовыми" и "черносливными" изъ-за соусниковъ; хозяинъ мечется, какъ угорѣлый, хотя каждый Божій день въ тотъ же самый часъ тутъ проходятъ дилижансы и происходитъ то же самое; мечутся служанки, хронически застигаемыя ежедневно врасплохъ, что представляетъ весьма удобный поводъ подавать только половину блюдъ, значащихся на картѣ, и награждать туристовъ фантастическою "сдачей", въ которой бѣлыя швейцарскія су сходятъ за полуфранковыя монеты.

— Не позавтракать ли намъ въ экипажѣ? — сказала блондинка, которой очень не нравилась вся эта суетливая толкотня; а такъ какъ прислугѣ не до нихъ, то молодые люди отправились сами добывать кушанья. Одинъ возвращается, потрясая въ рукѣ ногой холодной жареной баранины, другой тащитъ длинный хлѣбъ и сосиськи; лучшимъ же фуражиромъ оказывается, все-таки, Тартаренъ. Правда, ему представлялся очень удобный случай отдѣлаться въ этой сутолокѣ отъ неудобной компаніи, или, по крайней мѣрѣ, справиться про итальянца; но онъ объ этомъ не подумалъ, увлеченный желаніемъ угодить "своей крошкѣ" и показать ея спутникамъ, что можетъ сдѣлать тарасконецъ въ самыхъ затруднительныхъ обстоятельствахъ. Когда онъ съ важнымъ и сосредоточеннымъ видомъ сошелъ съ крыльца, неся большой подносъ, уставленный тарелками, посудой, отборными кушаньями и швейцарскимъ шампанскимъ съ золотою головкой, молодая дѣвушка начала апплодировать и восхищаться:

— Да какъ же это вы умудрились?

— Не знаю… Надо же какъ-нибудь выручаться… по-нашему, по-тарасконски.