А еще осмѣливаются говорить про Тарасконъ! Вотъ это такъ ужь подлинно тарасконада, да такая, какой тамъ, въ Тарасконѣ, и въ голову никому не приходило выдумать!
Тартаренъ пришелъ опять въ хорошее настроеніе и быстро направился по большой флюеленской дорогѣ, на которой расположенъ отель Тельсплатта съ зелеными ставнями на длинномъ фасадѣ. Въ ожиданіи звонка въ обѣду, пансіонеры отеля бродили взадъ и впередъ передъ каскадомъ, обложеннымъ туфными камнями, по дорогѣ, обрытой канавами, и между лужами красноватой воды. Тартаренъ спросилъ о проводникѣ. Ему отвѣтили, что онъ кушаетъ.
— Ведите меня къ нему… — и это было сказано такимъ недопускающимъ возраженій тономъ, что, несмотря на явное нежеланіе обезпокоить столь важную особу, служанка повела альпиниста черезъ весь отель къ необыкновенному проводнику, кушавшему въ отдѣльной комнатѣ, выходящей окнами во дворъ.
— Милостивый государь, — заговорилъ Тартаресъ, — прошу извинить меня, если…
Онъ остановился озадаченный; въ то же время, длинный и худой знаменитый проводникъ уронилъ на столъ ложку съ супомъ.
— Пэ! Monsieur Тартаренъ!
— Тэ! Бонпаръ!
Это былъ дѣйствительно Бонпаръ, содержавшій когда-то буфетъ въ тарасконскомъ клубѣ, славный малый, на бѣду одаренный такою болѣзненною фантазіей, что не могъ сказать ни одного слова правды, за что его прозвали въ Тарасконѣ лгуномъ. Можете себѣ представить, чего должно было стоить, чтобы прослыть лгуномъ въ Тарасконѣ! И это-то необыкновенный проводникъ, облазившій всѣ Альпы, Гималаи и даже горы на лунѣ!
— Да… ну, я понимаю… — сказалъ нѣсколько разочарованный Тартаренъ, но, все-таки, довольный встрѣчей съ землякомъ и возможностью услышать родной говоръ.
— Вотъ и чудесно, monsieur Тартаренъ, вы обѣдаете со мной, да?
Тартаренъ тотчасъ же согласился, предвкушая сладостъ бесѣды по душѣ за маленькимъ столикомъ съ двумя приборами, безъ поселяющихъ раздоры и вражду соусниковъ; онъ былъ радъ, что можетъ чокаться, говорить и ѣсть въ одно время, и ѣсть, притомъ, превосходныя вещи, хорошо приготовленныя, такъ какъ трактирщики отлично угощаютъ проводниковъ и курьеровъ, кормятъ ихъ отдѣльно, подаютъ лучшія вина и отборныя блюда.
Тарасконскія рѣчи такъ и забили ключомъ.
— Такъ это я вашъ голосъ слышалъ сегодня ночью тамъ, на платформѣ Риги-Кульмъ?
— Э, конечно… Я барышнямъ показывалъ восходъ… А, вѣдь правда, необычайно поразителенъ восходъ солнца на Альпахъ?
— Восхитителенъ! — сказалъ Тартаренъ, сначала не особенно убѣжденнымъ тономъ, чтобы только не противорѣчить собесѣднику; но черезъ минуту онъ уже увлекся… И надо было только руками разводить, слушая, какъ два тарасконца на перерывъ восторгаются необыкновенными красотами природы, открывающимися съ Риги. Точь-въ-точь Жоанъ пополамъ съ Бедекеромъ.
