— Когда ты найдешь этого мерзавца, — медленно начала я, — позови меня. Я очень хочу его пнуть. Больно. Несколько раз. Желательно, по лицу или другому какому-нибудь стратегически важному месту… Что я смешного сказала?!
— Ничего, — затряс головой Мельхиор. — Ты так потешно выглядишь сейчас. Сама красная, чуть не дымишься, а еще кого-то грозишься побить… Ай! Не бей меня, я хороший! — Продолжающий ржать темный даже на ноги встать не мог, ослабев от хохота, только руками закрывался, пока я отчаянно лупила его первым, что попалось под руку, — какой-то пухлой папкой. — Ну все, все, уймись, это же не я за вами подглядывал, — принялся увещевать он, пытаясь отобрать у меня орудие возмездия. — Хотя, конечно, интересно, из какой такой экзотической позы вы смотрели на звезды, что ты сейчас такая злая…
— Хам и пошляк, — обиженно заключила я, плюхаясь обратно на свое место, когда темный все-таки сумел перехватить мою руку и выдрать из нее папку.
— Это просто вы все сплошь тонко организованные. Небось, когда на звезды смотрела, не очень-то думала о приличиях!
— Миль, уймись, — проворчала я. — Надоел, честное слово. А то я Вальку пожалуюсь! Нет, лучше наступлю на горло собственной гордости и пожалуюсь Бельфенору, у него механизм взаимодействия с тобой уже отработан.
— Это уже удар ниже пояса, — возразил темный. — Этот псих меня правда прибьет. Я вот даже не рискнул у него спросить, где вчера ночью звезды были особенно прекрасны. Ну то есть, где вы с ним уединились-то? — уточнил следователь вроде бы уже вполне серьезно, и я с тяжелым вздохом ответила:
— Не скажу.
— Как это? — искренне опешил Мельхиор.
— А вот так. Не скажу, и все. А то ты надо мной всю оставшуюся жизнь смеяться будешь, — пробормотала, отводя взгляд.
— Тилль, ты вообще понимаешь, что это вопрос государственной важности? — золотистые глаза темного, по-моему, приняли форму правильного круга. — Ты издеваешься, что ли? Страшно мстишь?
— Понимаю, — уныло кивнула я. — Но не скажу. Я не думаю, что он там наследил.
— Вы что, в сортире, что ли, кувыркались? — раздраженно уточнил Мельхиор. — Тилль, ты сейчас ведешь себя как ребенок, даже хуже.
— Я понимаю, но… Ладно. Только если ты поклянешься никому не говорить, никогда даже намеками не напоминать и вообще забыть, когда все это расследование закончится. И не смеяться!
— Ты меня заинтриговала, — растерянно пробормотал он. — Ладно, жизнью клянусь. Только не смеяться не обещаю, но постараюсь.
