Пространственник даже вскользь заметил, что, если сосредоточится, может эту стену почуять. Далеко и смутно, но прежде такого точно не было.
Объяснил нам Таналиор и причину обморока Тилль. Признаться, первой в голову пришла мысль, что Владыка подсунул нам издыхающего целителя с тонким расчетом, не учтя только участия в ритуале сестры по силе. Но своим присутствием он опровергал это предположение, зато вызывал новый вопрос: а не хотел ли некто подобным образом устранить именно его? Способ, правда, очень уж сложный, можно придумать и попроще, но… вдруг попроще не сработает? И доказать ничего нельзя, несчастный случай, а живых свидетелей нет.
Даже жалко, что ничего не получилось. Нет, я понимаю, что я бы в случае успеха позлорадствовать не смог, но все равно — жалко.
Вокруг очерченного остаточной магией круга собралась встревоженная толпа, причем я готов был отдать правую руку или даже голову на отсечение, что беспокоило их всех единственное существо в нашей компании — лежащая в обмороке женщина. Но испытывать по этому поводу неудовольствие казалось по меньшей мере глупым и невежливым: мы все-таки враги, с чего бы им о нас волноваться?
Тилль, к слову, во вторую нашу встречу выглядела заметно приличней, чем в первую. То ли подготовилась к официальному мероприятию, то ли вчерашний внешний вид имел какие-то весомые причины, но сегодня на оборванку она уже не походила. Хотя выглядела все равно странно, а ноги по-прежнему оставались босыми. Из всего наряда безоговорочное одобрение вызывал только глубокий вырез блузы, а вот режущая глаз яркая пестрота раздражала. Впрочем, последнюю местные, похоже, любили все без исключения, а покрой наряда был общепринятым и… видимо, все-таки парадно-выходным: большинство женщин вокруг оделось подобным образом. Очевидно, принарядились к празднику. И я уже сомневался — а лучше ли это аляпистое пестроцветье прежней серой обшарпанности?
Но это все лирика, а полезная мысль имелась всего одна: необходимо прояснить, как местные правители планируют ограничивать наши перемещения, и планируют ли вообще. Если нет, то можно и не пытаться привыкать к здешним обитателям, а воплотить в реальность недавние мысли о глухом, насколько это возможно, уголке. Я помнил карту этих земель, что назывались нынче Красногорьем, — глухие леса здесь вполне можно было найти.
На этом мои размышления прервались, потому что остаточный фон ритуала наконец-то развеялся или, если точнее, выровнялось давление магических полей внутри периметра и за его пределами, и нас смела радостная толпа. Сильнее всего досталось Тилль, но нас всех тоже куда-то поволокли. Сопротивляться казалось попросту бессмысленным: во-первых, на полноценное сопротивление не осталось сил физических и душевных, а во-вторых, мне все равно особо некуда было теперь идти.
