— Да, ты крутой… Подкинул мне сердце… Но почему только половину? — Порох все-таки не удержался — съел вожделенный кусочек. В конце концов, это последний… Тщательно прожевал, с удовольствием впитывая сводящий с ума вкус, и повторил: — Почему ты подбросил мне только половину сердца? — Начал медленно отрезать еще один кусок и вдруг остановился. Догадался. Посмотрел Туману в глаза и с гадливенькой улыбочкой указал на разложенное на столе мясо: — Хочешь?
— Мне хватило второй половины.
— Ты… — Порох вновь покачал головой. — Ты…
— Я, — равнодушно подтвердил Берецкий. — Я ведь честно сказал, что вижу по утрам людоеда.
Да, сказал, но кто же воспринял те слова в прямом смысле? Кто мог подумать, что ликтор окажется Жрущим?
— И ты не убиваешь людишек?
— Только людоедов.
— Но почему?
— Потому что каждую ночь мне снится отец, который убил себя, чтобы я жил, — негромко ответил Туман. — Каждую ночь мне снится то, что я с ним сделал. И каждое утро я думаю о том, чтобы пустить себе пулю в лоб.
— Почему же не пустил?
— Потому что давным-давно, когда я стоял с пистолетом у виска в первый раз, я понял, что у вас, зверей, никогда не будет врага хуже, чем я.
Ликтор усмехнулся. Порох положил в рот еще один кусочек человеческого сердца. Прозвучал выстрел.
Эшелон медленно подъезжал к Белозерску…
