История
пятая
Лёгкий рассказ
Кап... кап... за окном... Никак...
никак... за окном, если с улицы лицом – к лицу за стеклом... Кап...
кап...никак... не правда – как-то не так...
Он подошёл к окну... Просто так...
Просто весна... Просто как-то не так...
Господи, кто это?! Лариса
Романовна?!
Всё мгновенно куда-то исчезло: и
зыбкая забывчивость времени, и клок хрустально-слезливого
пространства, и колкий каприз души. Остались только ниоткуда
ворвавшееся клокотание сердца в его опустошённом сознании и Лариса
Романовна (если это не сон) среди пустынной улицы.
Нет!.. нет!.. Это не сон! И надо
что-то предпринять. Бежать за ней!.. Кричать!.. Остановить!..
Увидеть её лицо!.. Он примёрз к окну и онемел... Там, за окном,
была Лариса Романовна. Мгновение... ещё мгновение... Она уйдёт!..
Что-то запредельное подняло его к форточке, заставило вырвать её из
отупевшей глухонемой пустоты и выкрикнуть пронзительным криком:
"Лариса Романовна!", потом спрятаться изумлённым дикарём за штору и
следить.
От неожиданно разразившегося её
именем воздуха Лариса Романовна вздрогнула. Остановилась и
обернулась.
Она. Её лицо. Её не изменившееся за
эти годы лицо. Желанное лицо его мучительных ночных грёз. Её глаза,
вожделенные повелители и пожиратели его счастья и стыда. Удержать!
Удержать это лицо, эти глаза. Ну постойте же! Не уходите! Хоть
немного! Хоть ещё несколько секунд!
Лариса Романовна удивлённо
улыбнулась голосу пустоты, вопросительно пожала плечами, как бы в
ответ, улавливая каким-то чутьём, что пустота всё-таки одушевлена,
помешкала и... ещё раз осмотрелась, ещё раз показала своё лицо
("спасибо вам!") и ушла.
Оцепеневшая штора вдруг
шевельнулась, заёрзала и затрепетала, прикрывая собою плачущего
человека.
Кап... кап... за окном... Как-то не
так... за окном, если с улицы лицом – к лицу за стеклом...
* * *
Она вошла в класс. Энергично. На
высоких каблуках. B сиреневом платье. C букетом красных роз и
картаво журчащих немецких слов, наполнивших своим свежим ароматом
привычную комнату. С красивой кривизной рта и кричащей краской
губ, заставивших его губы невольно и как-то особо прильнуть друг к
другу.
Розы... "Welche schöne Rosen!" Они
легли под её словесный аккомпанемент и хруст слюдяной сорочки на
гладкую поверхность стола, коснулись своими головками причудливых
полированных отражений и замерли в удивлении... Платье... Это было
не просто платье на педагоге женского пола. Это была мягкая, нежная
сирень, оберегающая обворожительное естество женщины и
подчёркивающая её не6езразличие к жизни... Туфельки. На
каблучках... Они обнимали своими ремешками с пряжками предметы
своего обожания, обтянутые эфемерным туманцем телесного капрона,
добавлявшего капельку элегантности её упругим икрам.
