— Я собираюсь кончить в тебя, воробушек, так глубоко в тебя.
Ему даже не удаётся закончить фразу, когда он погружается в меня до основания и, дёрнувшись, изливает в меня свою сперму. Шея Кельвина напряжена, а глаза не отпускают мои. С тяжёлым дыханием он падает, и я чувствую весь его вес. Через мгновение он собирается скатиться с меня, но я не позволяю ему.
— Не надо, — умоляю я. — Ты не раздавишь меня.
Он раздавит, но я хочу почувствовать каждый его вдох. Когда он накрывает меня и находится внутри меня, я к нему ближе, чем когда-либо была с кем-либо, но для меня это всё равно недостаточно близко. Хочу забраться внутрь него. Думаю, я, возможно, одержима.
Мои руки скользят вниз, и я хватаюсь за его плечи.
— Какой я была? — спрашиваю я спустя некоторое время. Задавая вопрос, я закрываю глаза, хотя в комнате темно и он даже не увидит моего лица. — Когда была маленькой девочкой?
Это не то, что я имею в виду, но позволяю ему ответить.
— Я хотел удержать тебя. Ты была тихой, но в тебе была целая вселенная, которую ты никогда не показывала.
Мои веки тяжелеют, и влага грозится соскользнуть по щеке.
— Ты была счастлива? — спрашивает он.
Голос глубокий, и он так сильно хочет, чтобы я ответила, что была.
— Я была благодарна. У меня больше никого не было. Плохие девочки отправляются к плохим семьям, как они говорили. Я пыталась быть хорошей каждый день, чтобы они не отдали меня, — я делаю паузу, вдыхая, дабы не выпустить слёзы. — Ты сохранишь меня, Кельвин?
Он зарывается носом в мои волосы.
— Я эгоистичный ублюдок. Да, я сохраню тебя, даже если это убьёт нас обоих.
Моё сердце увеличивается, а затем сжимается, будто его слова стали ножницами, которые обрезали оковы.
— Может быть, вместо того, чтобы убить нас, это сохранит нам жизнь, — кажется, он улыбается возле моей кожи. — Я так устала, — произношу я. — Но не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась.
— Спи, птенчик. Неизвестность заканчивается.
Глава 3.
Кельвин.
Прежде чем Кейтлин уснула, я скатываюсь с неё, а она хрипло бурчит:
— Может, нам остаться?
Я предпочитаю игнорировать её предложение о том, что нам стоит начать жить здесь: в месте, которое преследует её днями и ночами. Она вслепую ёрзает в моей постели, пока я не притягиваю её к себе, и после этого всего лишь за секунды её тело расслабляется.
Она до сих пор здесь, со своей мягкой кожей и спутанными волосами, свернулась возле меня клубочком. Вспомнит ли то, что я говорил прошлой ночью, когда она с таким желанием впустила меня обратно? Испугается ли меня днём? Она всегда была на расстоянии вытянутой руки: «
