Вдруг издалека донеслось испуганное мяукание, потом команды, боцманский свисток, плеск парусов, крики. И наконец — долгое и зловещее бульканье.
— Всегда так, — сказал дон Родриго после благочестивой молитвы. — Был корабль — с мачтой, парусами, был капитан, экипаж, судовой дневник, груз, платежная ведомость — все как полагается. А утром — ни тебе корабля, ни капитана, ни ведомости… Только жирное пятно на поверхности моря, а иногда даже и его нет…
«Арабелла» утонула, не оставив жирного пятна, хотя имела на борту триста тонн кокосового масла и десять бочек маргарина. Утром подул слабый ветерок. Мы смогли поднять паруса и устремиться навстречу неизвестности.
— Дон Родриго, — решился я, — не кажется ли вам, что лучше бы взять курс на восток? Ведь в том направлении, где-то в пятидесяти милях-континент!
— Ветер не подходящий, — ответил дон Родриго.
— Будем маневрировать, нас этому учили в училище!
— Юнга, — проникновенно сказал старый морской волк. — Ты меня изумляешь! Идти против ветра! Что это даст? Думаешь, он начнет слабеть? Или переменится по твоему желанию? Нет, ночью я пережил свое девятое кораблекрушение и потерял тринадцатого капитана и не могу бросать вызов судьбе. Запомни, надо всегда плыть по ветру, если ветра нет — стой на месте и жди, откуда подует. А сейчас молчи и смотри, не покажется ли какая посудина.
До обеда не прошло ни одного судна, вода в термосе перегрелась. Дон Родриго молча опустил туда два пакетика английского чая.
К вечеру чай кончился. Обессиленные, лежали мы на плоту и мечтали о дожде. Но напрасно. Только один дельфин показался из воды и просвистел сигнал прогноза погоды, который дают по радиопрограмме «Горизонт».
— А если не дождемся? — спросил я, когда снова взошла луна.
— Дождемся, — сказал дон Родриго. — Успокойся, мы действуем по всем правилам. Если ты сумел покинуть корабль еще до того, как с него побежали крысы, и если плот плывет точно по ветру, обязательно подойдет корабль и подберет тебя, Санта-Мария де Гваделупа!
Через два дня безумного плавания в водах Тихого океана, галлюцинаций и двух моих попыток съесть своего благодетеля на горизонте наконец-то появилась долгожданная белая точка.
Ни платочками, ни трусами мы не махали. Не было сил. Мы лежали и смотрели, как «Френсис Дрейк» приближается к нам — огромный, белый, будто только что выкрашенный, со снежно-белыми парусами, украшенный флажками, шарами-как при пересечении экватора.
Капитан, в белом парадном кителе, рассматривал нас в позолоченную подзорную трубу, а перед мостиком, в тени, судовой оркестр исполнял марш «Пошли со мной, Хуанита».
