Тем временем, явно осмелевший парень, подойдя ко мне, и положив одну руку мне на грудь, а другую на бедро, неловко поцеловал меня в шею.
Я, приказав себе мысленно сосчитать до десяти, прежде чем дам ему по…, короче в пах, приготовилась к отсчёту:
– Раз, два, чёрт, как же руки чешутся уже… три, мать твою! – по моим щекам покатились слёзы. Четыре, пять, эй, ты куда полез? Ше…
На счёте шесть, раздался страшный удар, и дверь слетела с петель.
В комнату, с перекошенным от бешенства лицом влетел Девлин, и заметив, где в тот момент находились руки его приятеля, с диким рыком набросился на него. Он оттащил его от меня, и, швырнув об стену, принялся избивать его, куда ни попадя. Несколько парней, привлечённые шумом, принялись растаскивать их. Но куда там… Девлин был похож на питбуля, впившегося в несчастного пуделя. Ничто не могло заставить его отпустить свою жертву. Он продолжал наносить удары.
Наконец, общими усилиями, его удалось отбросить в противоположный угол.
Ещё окончательно не придя в себя, обведя столпившихся в комнате яростным взглядом, он заорал:
–Вон! Вечеринка окончена! Все вон!
Гостей не нужно было просить дважды. Все припустили из дома с таким видом, словно увидели привидение. Водитель с садовником, вытащили находящегося без сознания брюнета.
В комнате не осталось никого, кроме Девлина и меня. Он стоял, тяжело дыша, пристально глядя мне в лицо, по которому всё ещё текли слёзы.
Он поднял руку, словно желая прикоснуться ко мне, и я автоматически сжалась. Его рука безвольно повисла в воздухе, и судорожно сглотнув, он, как ошпаренный выбежал из комнаты.
Долго сдерживаемые рыдания вырвались наружу, и, я, упав на постель, уткнулась лицом в подушку.
Глава 14
Не могу, не хочу больше так, это неправильно! Меня воспитывали в любви и уважении к людям, и я, живя в своём маленьком мире, до недавнего времени, понятия не имела о том, что на самом деле, люди жестокие и эгоистичные существа.
В том мире, в котором я вопреки своей воле очутилась, правили деньги, власть, и полное безразличие к нуждам окружающих. Детки богатых родителей, вместе с материнским молоком впитывают презрение и пренебрежение к тем, кого они считают по статусу ниже себя. И если, ты – прислуга, то просто не можешь быть в их глазах – человеком. Для них, ты вещь, которую можно обижать, оскорблять, унижать, и даже выгонять, если ты чем-то не угодила своим хозяевам.
О чём думал Девлин, когда пытался вчера унизить меня таким жестоким образом? И почему вмешался? Означает ли это то, что ко мне он относится иначе, чем к другим? Выходит, что будь на моём месте любая другая, кто ему безразличен, то он со спокойной совестью подложил бы её под своих друзей? Разве человек способен на такое?
