. У Петра, Варнавы и антиохийцев дело обстояло явно совершенно иначе: в компромиссном «Апостольском постановлении», принятом по соглашению с Иаковом, вполне вероятно, слово «обрезание» не встречается уже вовсе
>{199}, тем более нет здесь приказа соблюдать все заповеди Торы, а требуется только избегать осквернения идоложертвенным мясом, тяжких сексуальных прегрешений (
), вкушения крови
>{200} и, что почти тождественно предыдущему пункту, вкушения «удавленины», т. е. мяса, не освобожденного от крови. Речь идет, очевидно, об уважении к иудейской идентичности при совместных трапезах иудео- и языкохристиан, отказ от которых стал камнем преткновения в Антиохии. По-видимому, именно такое общение и восстанавливалось апостольским постановлением
>{201}. Понятно, что сам Павел ни словом не упоминает об этом, ведь для него это постановление обязательной силы не имело. Однако его возмущение из ряда вон выходящим случаем
и его наставления относительно идоложертвенного мяса в Первом Послании к Коринфянам
>{202} показывают, что проблемы, о которых шла речь в постановлении, были ему знакомы. Можно предполагать, что Кифа-Петр или его посланцы поставили об этом в известность коринфян. Обращает на себя внимание то, что Павел в двух посланиях кряду категорически запрещает коринфянам общение с совершившими тяжелые прегрешения, что включает в себя и совместную евхаристическую трапезу (
)
>{203}.
Мы не можем себе представить всей глубины того разрыва, который возник вследствие драматичной публичной ссоры между Петром и Павлом. Павел перед лицом всей Антиохийской общины обвинил Петра и тех, кто следовал ему, в трусливом лицемерии и измене «евангельской истине» >{204} и тем самым в глазах иудеохристианской части этой церкви подверг себя самого изоляции как своенравный и агрессивный нарушитель мира. Языкохристианская часть церкви не располагала еще достаточной силой, чтобы играть самостоятельную роль. Павел ничего не сообщает о том, встали ли языкохристиане на его сторону и защищали ли они его. Мы не знаем также, как объясняли им свою позицию Петр и Варнава (который был одновременно признанным иерусалимским авторитетом и человеком, успешно осуществлявшим миссию к язычникам). Но главное то, что Павел ни слова не говорит о том, чтобы эти двое и аитиохийские иудеохристиане каким-то образом признали свою неправоту и пошли на уступки. Павел лишь сообщает в жестких, определенных выражениях о скандале, то есть о том, что рана не зажила. Последствия проявятся в самой Антиохии, в Галатии, в других формах ― также и в апостольском постановлении и, наконец, даже в Коринфе.
