— Помните, — отчаянно жестикулировали они, — это он бегал на прошлой неделе с лицом в крови.
— Нет, то был другой, его враг.
Наполовину выбритый, без галстука, я направился в ресторан.
— Это жизнь, люди умирают, — услышал я у себя за спиной.
— Раньше ли, позже ли!..
Мне ужасно хотелось пить. Я жаждал спиртного. Повернул за угол, вошел.
Что-то изменилось. Мой ли это ресторан? Да, мой. У многих сидящих за столиками из карманов выглядывали рукоятки пистолетов. Карабины они прислонили к стульям. Были и старые клиенты, и новые. Почти все были вооружены — как незнакомые мне люди, так и завсегдатаи.
— Черт, нужно защищаться, — сказала официантка, взглянув на мое испуганное лицо.
— Вина! — взмолился. — Вина!
Я смотрел на людей. Они ели. Я с трудом узнавал тех, кого привык здесь встречать. У них были другие лица. Изменилось что-то фундаментальное. Они оставались собой, уже не будучи собой. Проявлялась иная личность.
Все вокруг разговаривали, не обращая на меня внимания. До моих ушей долетали обрывки разговоров:
«Классовая борьба», «мясник Красной Площади», «нож в зубах», «богатые», «бедные», «пролетариат», «первичная антиреволюционость», «диктатура, да, но в свободе», «добровольные», «поющее завтра», «кровавые рассветы», «это будет новая Варфоломеевская ночь», «это окупится кровью и в крови», «они это заслужили, с их коррупцией», «эти грязные буржуа», «рабочие бедны, потому что пьют, они все проспиртованы», «а еще и наркотики», «коллективизм», «индивидуализм», «тоталитаризм», «общество потребления», «они пьют народную кровь», «все они продались, наши правители». Высокий худой мужчина вдруг с яростным видом встал, ударил кулаком по столу с такой силой, что ножи и вилки полетели на пол, и возопил:
— Братство! Нельзя забывать о братстве! Установилась тишина. На какое-то время люди перестали есть. Мужчина сел на место. Затем споры возобновились: «Чаша наполнена до краев», «три четверти человечества живет в нищете», «люди умирают от голода», «мы привилегированные», «какие там мы привилегированные по сравнению с другими привилегированными», «больше привилегий!», «долой привилегии!», «что-то должно измениться», «люди остаются все такими же», «революции проходят», «эволюция или революция?»
«Все имеет свой конец. У всего есть начало».
«Это квадратура круга».
«Только у молодежи хватит энтузиазма для того, чтобы…»
«Молодые трезвее нас».
«Опыт стариков».
«Молодые — болваны».
«Старые — болваны».
«Болваны есть и среди молодых, и среди старых».
