Штурм могучих стен в лоб, что может быть глупее? Косорукий не дурак, он сам должен был понимать, что это безумие. Мер То хмуро покачал головой.
— Он не собирается заваливать телами город, это предложение — всего лишь кость, которую он мне бросил.
Шин То Карраш-го упрямо сжал губы и, не выдержав, поднялся с уложенного возле очага настила.
— Как мы можем такое терпеть, отец?
— А мы и не будем терпеть, сын. У Бабочки Востока два крыла, и каждое из них — достойная награда. Мы не можем взять весь город, но самую укрепленную часть разрушить нам по силам. А потом… Твои разведчики доносили, что путь дальше на запад свободен? Значит, мы пойдем туда, оставив огрызок Куарана Теням. Пусть Косорукий берет его как захочет и сам управляет войсками. У нас будет иная цель.
Сын остановил свое нервное кружение по пространству шатра, развернулся к Мер То и, выждав паузу, спросил:
— Но это опасно. Если Косорукого разобьют, у нас за спиной останутся большие силы врага. Мы не сможем вернуться, отец.
— Если, сын. Только если.
Полог шатра поднялся, пропуская высокую фигуру Орео Хо. Рукав черной куртки был в крови.
— Царапина, Вождь. Мне передали, что ты меня звал?
Мер То медленно поднялся на ноги.
— Я разве спрашивал тебя о здоровье? Ты воин, а я не твоя сиделка, чтобы слушать о порезах и царапинах.
Вечно довольный, развязный и неуступчивый тысячник опустил голову.
— Прости, Вождь.
— Выйди вон и смени часового перед входом в шатер. Будешь стоять до ночи и охранять покой своего Вождя. А потом зайдешь, если я позову. А если забуду позвать, будешь стоять и ночь. Ты стал слишком часто забываться, воин.
Орео Хо поклонился и тихо вышел, оставив после себя запах морозной свежести с легкой примесью крови.
— Понимаешь, сын. Тени до сих пор думают, что север — барсук, спрятавшийся в нору, и нужно только выманить его наружу. Это не так. Север — это медведь, спящий у себя в берлоге. У него могучие плечи, страшные когти, крушащие все зубы. Взбешенный медведь сильнее и опаснее льва, которым мнит себя Вождь Теней. Косорукий стоит перед оскаленной пастью этого зверя и пытается отрубить ему голову — пусть. Мы попробуем найти брюхо. У медведя оно такое же мягкое, как и у льва, и точно находится не здесь.
— А где? На Западе?
— Ты сказал это сам, Шин То. На западе.
…
Раненый человек стоял на коленях над скрюченным телом Рорка и пытался вырвать, выкрутить что-то из рук мертвеца. Суетился, всхлипывал, но застывшие пальцы трупа цепко держали свою добычу.
