— Тихо! Говорить будет кто-то один, иначе стреляю, — соревноваться в крике с десятками глоток Алекс не хотел. Слова подействовали, наступила тишина. Первым прервать её решился розовощёкий толстяк.
— Мы сами по себе. Мы спартанцы, там спартанцы. Спартанец спартанцу брат. Мы уходим. Пропусти нас.
Чего-то подобного русентиец и ожидал, но всё-таки попытался восстановить статус-кво.
— Кто сказал вам, что там спартанцы?
— Она, — толстяк рассмеялся и показал рукой на избитую Стерёгу. Действительно, Силач и посылал её, чтобы объяснить людям причину задержки в кратере.
— Вы им не нужны. Они вас убьют.
— Это ты убьёшь всех нас, сопляк! Заумник сбрендил, Рейка убит, Кучерявый убит, Красношей пропал. Ты русентиец, ты изводишь нас под корень! Ты всегда ненавидел нас!
«Откуда люди узнали про смерть Кучерявого?» — молнией пронеслось в голове Алекса.
— Я дам вам уйти, но сперва отпустите заложников, — при этих словах Силач посмотрел на Алекса как-то странно, но подавил чуть не вырвавшиеся возражения. Мятеж, казалось, выбил из-под ног командира (теперь уже бывшего) беженцев последнюю опору.
— Нога Капитана, нет, мы не согласны. Мы отпустим их, ты нас убьёшь. Они поедут с нами.
— Ладно… Поступим так. Мой боец поднимется по тропе наверх, один. Твой ровер будет последним. Заложников посадишь в него. Когда отъедешь от вала на сто метров, остановишься и выпустишь обоих. Не выполнишь условие, боец уничтожит ровер. Видел, как мы умеем стрелять?
— Но и заложников он убьёт тоже, — ухмыльнулся толстяк.
— И что? Если вы довезёте их до спартанцев, то их всё равно убьют.
Толстяк налился злобой, живот видимо колебался как неслабый насос. Он не мог оставить за мальчишкой последнего слова.
— Все припасы в роверах наши!
— Ладно.
— Всё имущество в роверах наше!
— Ладно, нам оно не нужно.
— И мы возьмём резаки. Девять штук!
— Берите.
Удовлетворённый достигнутой победой, толстяк развернулся лицом к толпе, когда его настигло новое условие от Алекса.
— Люди, которые не захотят уходить, останутся, и вы им не будете мешать.
— Да кто с тобой останется, сопляк? Эй, Силач, айда с нами! Что ты крутишься у этого Ника под ногами? Мужик ты или нет?
Силач не реагировал на обращения и подколки. Всё время, пока Филимонов забирался по склону и пока беженцы рассаживались по роверам, он над чем-то размышлял. К Алексу он обратился один раз.
— Слышь, что мыслишь, примут они их к себе?
— Не знаю, Силач. По идее должны, люди — самый ценный ресурс планеты. Еду и воду мы отдаём… Примут, увезут с собой. Может, и от нас грешных отстанут.
