Всё недовольство Кондратия ненужной и опасной, на его взгляд остановкой у кратера, испарилось, когда он увидел открывшуюся перед ним картину. Но прежде чем описывать события далее, стоит вернуться ещё к одному разговору, состоявшемуся на борту гравилёта после успешного бегства от места нежданной встречи с саранчой.
Со свойственной историкам бесцеремонностью Кондратий затронул область, влезать в которую в Русенте считалось верхом неприличия.
— Господа, как вы поняли, я богат. Даже не «не бедствую», а богат.
— Это мы заметили, — проворчал Филимонов. — Историкам, видать, хорошо платят, а?
— Не стану скрывать, государство обеспечивает нас щедрой рукой.
— И не только государство, а? Признавайся уж, раз начал.
— Да, очень много обращений от граждан. Частного порядка обращений. Всех интересует, кто и кем были их предки. И за эту работу они охотно расстаются с кредитами.
— Особенно если ты нарисуешь им биографию получше? А, историк?
— Не биографию. Теми, кто меняет по заказу биографию, занимается полиция. А я восстанавливаю людям родословную. Но ты прав. Если родословная оказывается получше, то кредитов за неё я получаю побольше
— И тебе не стыдно?
— Вот уж точно за что я не стыжусь! Считаю повальное увлечение генеалогией редкостной блажью. Чем дороже мы будем брать с клиентов, тем быстрее общество этой блажью переболеет.
— И найдёт себе новую блажь.
— Но мы уже не будем к ней никакого отношения.
Филимонов внимательно посмотрел на Кондратия, крякнул, а потом резко потребовал: «Так, парень, а теперь говори, что на самом деле хотел».
— Я хотел сказать, что и у меня, и у всех… почти всех моих предков до Ника Звары исключительно имелась хорошо оплачиваемая работа, а иногда и положение в обществе. Немного странно для наследников предателя, не находите?
— Согласен, странно.
— Теперь о вас. Как я понимаю, вы тоже никогда не страдали от дефицита кредитов после возвращения из Сильфонта? И успели оплатить едва только появившуюся на практике и очень, очень, очень дорогостоящую в то время операцию ювенилизации — причём сразу две операции, себе и вашей супруге?
— Трудись, и труд твой будет вознаграждён сторицей. Мы трудились.
— После не слишком удачного завершения перехода из Сильфонта? И на фоне вашего знакомства сразу с двумя хиванскими шпионами? Сами верите в своё объяснение?
— Нет, не верю.
Кондратий посмотрел на собеседника победно и нанёс финальный удар.
