– Это исправило тебя?
– Да, – согласился Рамон. – С тех пор я курю только сигары.
– Следом за сигарами он пристрастился к девушкам, – сказал Рафаэль с комичной серьезностью. Он повернулся к Кэти: – Когда сегодня утром на мессе падре Грегорио огласил имена вступающих в брак, все senoritas зарыдали от разочарования, а падре Грегорио вздохнул с облегчением. Моления за бессмертную душу Рамона всегда отнимали у него очень много времени. – Сделав паузу в этом добродушном монологе, он добавил: – Но вам не следует беспокоиться, senorita. Теперь, после того как он обручился с вами, Рамон, несомненно, сойдет со своего безнравственного пути и не будет обращать внимание на тех легкомысленных женщин, которые преследовали его все эти годы.
Рамон бросил на Рафаэля взгляд, в котором были и гнев, и смех.
– Если ты наконец закончил во всех красках описывать мой характер, то я представлю тебе свою невесту, если, конечно же, Кэти согласится стать моей женой после того, как послушала тебя.
Она была ошеломлена тем, что оглашение имен вступающих в брак, формальное объявление о свадьбе, уже было сделано здесь в церкви. Как Рамон ухитрился провернуть это из Сент-Луиса? Тем не менее Кэти удалось слабо улыбнуться, когда Рамон представил Рафаэля как человека, который был для него «вторым отцом», но только лишь через несколько минут она смогла взять себя в руки и прислушаться к их беседе.
– Когда я увидел, что сюда едет машина, – говорил Рафаэль, – я обрадовался, что ты не постыдился привезти свою novia и показать то место, где ты вырос, несмотря на то что ты теперь…
– Кэти, – резко прервал его Рамон, – ты не привыкла к этому солнцу. Наверное, тебе лучше подождать в машине, там попрохладнее.
Кэти, удивленная этим грубоватым намеком оставить их наедине, попрощалась с Рафаэлем и послушно вернулась в «роллс» к кондиционеру. Она наблюдала из окна, как Рамон что-то рассказывал собеседнику, и была удивлена целой гаммой чувств, сменившихся у того на лице. Ироническое удивление, гнев, глубокая печаль. Но вот они обмениваются прощальным рукопожатием.
– Прости меня, что я попросил тебя уйти таким тоном, – сказал Рамон, скользнув в машину. – Нам с сеньором Виллегасом нужно было обговорить работы в доме, а его смутило бы твое присутствие при денежных расчетах.
Нажав кнопку, которая открывала перегородку между ними и шофером, Рамон сказал что-то по-испански, затем снял пиджак, ослабил галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки кремового цвета и вытянул ноги. Он выглядел, подумала Кэти, как человек, который только что прошел через суровое испытание, но был относительно доволен результатом.
