Наступило молчание. Потом она добавила:
— Моя тоже прелесть. Правда, она очаровательна?
Они стали обмениваться взаимными поздравлениями, совсем мне неинтересными. Я считал, что все младенцы похожи друг на друга как две капли воды. Мать сказала:
— Дорогая моя, я очень рада за тебя. А как, должно быть, счастлив Генри!
— Разумеется, он счастлив, — ответила тетя Хэрриет, но произнесла она это как-то не так. Даже я это понял. Она торопливо продолжала: — Моя девочка родилась неделю назад. Я не знала, что делать. А потом я услышала, что твой ребенок родился раньше срока и тоже девочка. Это было так, словно Бог ответил на мою молитву.
Она замолчала, а потом добавила — как бы между прочим, однако у нее это вышло неубедительно:
— Ты получила на нее свидетельство?
— Конечно, — резко, почти оскорбленно ответила мать. Я знал, какое выражение лица бывает у нее при таком тоне. Когда она снова заговорила, голос ее прозвучал неприятно и требовательно: — Хэрриет! Не хочешь ли ты сказать, что у тебя нет свидетельства?
Тетя ничего не ответила, но мне показалось, что я услышал сдавленное рыдание.
Мать холодно и настойчиво повторила:
— Хэрриет, дай мне рассмотреть этого ребенка как следует.
Некоторое время я не слышал ничего, кроме приглушенного рыдания тети Хэрриет.
Потом она сказала прерывистым голосом:
— Это такая мелочь, ты же видишь. Ничего особенного.
— Ничего особенного?! — отрезала мать. — Ты имела наглость привезти в мой дом свое чудовище и говоришь мне, что это ничего особенного?!
— Чудовище! — Тетя Хэрриет застонала, как будто ее ударили по лицу. — О-о-о…
Немного погодя мать сказала:
— Неудивительно, что ты не осмелилась позвать инспектора.
Тетя Хэрриет продолжала плакать. Мать подождала, пока ее рыдания затихли, и спросила:
— Я хочу знать, Хэрриет, почему ты сюда явилась? Почему привезла ее сюда?
Тетя Хэрриет высморкалась. Когда она заговорила, голос ее звучал тускло и невыразительно.
— Когда она родилась… когда я ее увидела, я хотела умереть. Я знала, что ее никогда не одобрят, хотя это такая мелочь. Я не покончила с собой только потому, что подумала, может, мне как-то удастся ее спасти. Я люблю ее. Она прелестный ребенок… за исключением этого. Ведь это так, правда?
Мать ничего не сказала. Тетя Хэрриет продолжала:
— Сама не знаю на что, но я надеялась. Я знала, что смогу сберечь ее некоторое время, пока они ее не заберут. Хотя бы месяц, который дают на уведомление. Я решила, что она будет со мной хотя бы это время.
