Я понял, что до трехзначного возраста вряд ли доживу. Мало кто до ста лет доживает. Это было в декабре 1960-го, в мой день рождения.
Да-с, друзья-товарищи. Как это всё грустно, если вдуматься. Моя мама часто говорила, вздыхая: «Если вдуматься…» Получалось, что, если вдуматься, всё не так весело и приятно, как бывает, когда не вдумываешься.
Но потом, буквально через месяц, я встретил в переулке у нашей школы Милочку Давидович, чудесную старуху, они с папой вместе писали слова песен – она жила недалеко, в Трехпрудном, и куда-то шла по своим делам. Она всегда ходила с палочкой. Был январь 1961-го. Шел легкий снег. Милочка сказала:
– А знаешь, какой сейчас замечательный год?
– Какой? – спросил я.
– А вот какой! – И тростью написала на заснеженном асфальте: 1961.
– Ну и что? – спросил я.
Милочка взяла меня за руку и обвела вокруг этих цифр. Я увидел, что кверху ногами они читаются точно так же.
– Это очень редко бывает, – сказала Милочка. – Последний раз было в 1881 году, а следующий раз будет страшно сказать когда. В шесть тысяч ноль-ноль девятом году. Так что нам с тобой крупно повезло, это просто фантастика!
Милочка любила это слово. Она про все говорила «фантастика!».
Мне сразу стало гораздо веселее.
верю – не верю
У Ивана Петровича сын уехал во Францию лет десять тому назад, вести о себе подавал все реже и реже, а потом, кажется, перебрался в Америку и вовсе пропал. Жена у Ивана Петровича тоже умерла, еще раньше. Так что Иван Петрович жил один в своем слишком большом доме в знаменитом поселке «Петрова Роща» – когда-то очень престижном и богатом, а сейчас помаленьку ветшающем. Совершенно один, если не считать шофера и домработницы.
Но однажды в его дверь постучалась – да, именно постучалась, в прямом смысле слова, потому что звонок не работал, и замок на калитке сломался. Иван Петрович открыл дверь сам, потому что как раз был в передней, искал трубку, которую, кажется, на прогулке сунул в карман плаща.
На пороге стояла девушка в клеенчатой курточке и короткой юбке. У нее были некрасивые незагорелые ноги.
– Вам кого? – спросил Иван Петрович, не пуская девушку вовнутрь.
– Я дочка Наташи, Натальи Сергеевны, – сказала девушка. – Меня Маша зовут.
– Охотно верю, – сказал Иван Петрович. – А дальше что? Что за Наташа?
А дальше девушка рассказала ему, вернее, напомнила, что Наташа, ее мама, давным-давно убирала у него на даче, вот здесь, в этом доме. И не только убирала, уж извините за выражение, да. В общем, сами понимаете. А когда забеременела – убежала, скрылась в городе Торжке у тетки. Родила дочку, то есть ее, Машу. Жила, еле выволакивая жизнь, и вот умерла, оставив дочь без куска хлеба в прямом смысле слова.
