— Прости, — пробормотал он, оставив свою затею. — Боже мой, хотел бы я знать, откуда они у тебя взялись!
Он сомневался, что Дугал его слышит, но снова и снова повторял свои извинения, разминая оцепеневшие плечи друга и дожидаясь, когда тот оклемается, пока, наконец, Дугал не пошевелился и не разогнулся достаточно, чтобы обратить к Келсону лицо с испуганными, ошеломленными глазами.
— Прости, — снова повторил Келсон, — я не хотел сделать тебе больно. Мне действительно очень жаль. Ты как? Ничего?
Дугал кивнул, словно пьяный, и с помощью короля сел, успокаивающе подняв руку.
— Это не твоя вина. Это все я. Я старался вести себя так, как ты просил, но это так трудно…
— Знаю, — Келсон отвел взгляд, вновь перебрав в памяти все мелочи, затем покачал головой и вздохнул.
— Ладно, немного нам пользы в том, чтобы вот так вот сидеть и просить прощения друг у друга. Никто не виноват. Эх, вот только жаль, что мне придется завтра с утра выехать в Кулди. — Он в надежде поднял бровь. — Ты ведь вряд ли подумываешь о том, чтобы отправиться со мной, а?
— Из-за… из-за того, что случилось?
Келсон кивнул.
— Я не могу, — Дугал проглотил комок и полуобернулся, теребя пальцами складку своего килта. — Дело в моем отце, Келсон. Сам видишь, каков он нынче. Зима еще только начинается. Я не могу оставить его здесь одного.
— А он и не будет один, — осмелился вставить Келсон. — Здесь твои сестры и весь ваш клан. Это истинная причина?
Дугал глубоко вдохнул и медленно выдохнул, стараясь не глядеть королю в глаза.
— Почти что. Если он умрет… Нет, когда он умрет… Я стану вождем клана Макардри, да еще и графом Траншийским. У меня есть обязанность перед родными. И… дела всегда осложняются, если нового вождя нет поблизости, когда проходит время старого.
Келсон, похолодев, бросил взгляд на постель, возвышавшуюся рядом с ними, хотя отсюда и не было видно спящего.
— Каулай близок к смерти?
— Я здорово сомневаюсь, что он протянет до конца зимы, — спокойно произнес Дугал. — На вид-то он крепок, но сердце… Ладно, скажем так: будь он лошадью, я бы усыпил ее месяц назад. И еще… С головой тоже кое-что неладно. Он даже говорить не мог некоторое время после того, как ему отказали ноги, хотя речь восстановилась несколько месяцев спустя.
— Мне искренне жаль.
— Мне тоже, — Дугал издал обреченный вздох. — К несчастью, это ничего не меняет. Я сомневаюсь даже в том, что твои деринийские целители могут много для него сделать. А я могу хотя бы оставаться с ним до конца, если это возможно. Конечно, если он переживет эту зиму, у меня будут другие сложности. А весной мое место будет подле тебя, во главе ополчения Макардри. Но об этом мы станем беспокоиться не раньше, чем что-то случиться, — с воодушевлением заключил он. — Что до остального, давай тоже не беспокоиться до поры. Ладно?
