Удар [хроника одного происшествия] | страница 17

Марсель Шёнфельд: Они были отрезаны от всех.

Юрген Шёнфельд: И что же Вы полагаете, что за водоворот был здесь, в Потцлове в 60-ые. Вон там, по соседству, был ресторан, который сейчас закрыт. А вот здесь, напротив, был другой ресторан, а там внутри него было кино. Каждое воскресенье приезжал киномеханик, и показывали кино, входной билет за 25 пфеннигов, можно было пройти. Позади Зеехаузен и Варнитц, кино на открытом воздухе, не было надобности оплачивать. Мы дожидались, пока совсем стемнеет, тогда мы проскальзывали, ну и… Были майские танцы, был праздник урожая. Празднества проводились на площади, в зале были танцы. Дальше, в направлении церкви, был огромный белый дом, там раньше был продовольственный магазин, Хенке, он всё ещё живёт там, а магазина нет. Налево от него, позади ресторана, там был раньше водосливный насос, был ещё один продовольственный магазин. Кроме того, был ещё пекарь, затем ещё мясник, а ещё у сельскохозяйственного кооператива был ещё ресторанчик, Пауль Шлехт. Затем был парикмахер, он всегда был в белом костюме, так что я думал, что он врач, я никогда не дал там постричь волосы, был старый господин Вильде, а ещё там была сберкасса внутри. Сегодня — ничего этого нет. Из 700 членов СХК остались всего лишь два. Единственный ресторан тоже закрыли. Пару человечков, которые ещё остались здесь, они могут выдворить отсюда и сделать природоохранный заповедник.

Биргит Шёберль: У меня никаких особенных контактов в деревне не было, у меня нет. Потом я познакомилась с некоторыми людьми через компанию по трудоустройству. Да, там вот мы переехали. Мальчишки тут же начали срывать наш почтовый ящик. И окна разбивали, и вообще. Я одиночка, мне никто не нужен, у меня есть чем заняться. Если я была у себя на земельном участке, я чувствовала себя там дома. Если я была на полисаднике. Я здоровалась с людьми, по именам я их не знала. Я выходила только в кооператив, говорила там «добрый день» и считала, что исполнила всё необходимое. Потцловцы, они живут в своём собственном мире. Мы были привлечёнными к нему. Детям тоже понадобилось много времени, пока они признали Маринуса. Маттиас Мухов, он был с ним до конца. Это, это не было подражанием или подобием. Но, когда я вижу отца семейства Шёнфельд, который усаживается здесь и говорит: мы не убийцы. — А кто же вы тогда? Кто же вы? Вы, конечно же, убийцы. Ведь это же вы вырастили таких детей.

Ютта Шёнфельд: 1994 год, год, когда мы прибыли в Потцлов… Тяжело, я никак не могла здесь освоиться. Потому что до того мы жили в Пренцлау, а теперь вот оказаться в деревне. Я всё равно здесь ни к кому не ходила, даже в супермаркет, была практически здесь, во дворе (усадьбе). Вот так я и была с Марко и Марселем в этой деревне, где мы никого не знали. Марко так и не смог здесь освоиться. Марсель, тот — да, а Марко — нет.