Каждая свеча установлена напротив портрета с серебряной табличкой, где написаны имя и дата. Я
соединяю всё вместе.
Я стою в усыпальнице тамплиеров.
Вокруг каждого большого портрета расположена серия снимков поменьше: это фотографии со
свадьбы, пикников, танцев, фото детей. Снимки, запечатлевшие лучшие моменты их жизни. Также
здесь лежат письма (одни написаны очень изящным почерком, другие — детскими каракулями),
медали, плюшевые медведи, детские рисунки. Частички прерванных жизней. Некоторые цветы уже
совсем завяли, а какие-то ещё свежи — видно, что их принесли совсем недавно. Лоскутное одеяло из
воспоминаний длиною в вечность.
Когда я умру, для моей могилы не найдётся ничего подобного. Никому ненужные тела всё
ещё используют в научных интересах? Иронично, но неудивительно, что я могу принести больше
пользы, будучи мертвой, нежели живой.
52
Пока мы идём по коридору, Хай не произносит ни слова, лишь наши шаги отражаются эхом в
тишине. Этот парад покойников, кажется, никогда не закончится. Хай останавливается возле одного
изображения, перекрещивается и склоняет голову в молитве. Вся полка усыпана цветами разной
степени увядания, а с фотографии улыбается семейная пара. Я их узнаю, это родители Джо.
Я их не знала, да и с их дочерью общаюсь лишь вынужденно, поэтому не чувствую, что
должна выказать им своё уважение. И, конечно же, я не молюсь. Мой разговор с Богом совершенно
безмолвен.
Я лениво рассматриваю соседнюю усыпальницу. Молодой парень, восседающий на
мотоцикле, на вид ему лет двадцать, и пожилая женщина, дожившая до шестидесяти лет. Судя по
остальным фотографиям, для тамплиера дожить до такого возраста — целое достижение. Хай всё
ещё молится, поэтому я прохожу немного вперёд, волоча ноги в одолженных у Джо кроссовках.
Словно подтверждая мою гипотезу, следующие фотографии тоже принадлежат молодому тамплиеру,
на этот раз совсем юной девушке. Я подхожу ближе и к своему глубочайшему удивлению понимаю,
что я узнаю её.
Свою мать.
Глава 8
Когда мне было одиннадцать, я упала с лестничной площадки второго этажа прямо возле
нашей квартиры и приземлилась на бетон. Мама тогда боролась с дверным замком, держа в руках
продукты из магазина, и в то же время спорила со мной. Это был типичный спор между подростком
и родителем — я была не согласна с наложенными ею запретами: никакой школы, никаких друзей,
