Раздаётся шорох опавших листьев, когда темноволосый парень обходит валуны.
— Эй, Исайя, — он бросает взгляд через плечо, — идём, она мертва. — Он делает несколько
шагов, но Исайя не двигается. — Идём, пока сюда не пришла её команда.
Это заставляет блондина очнуться и быстро оглядеться.
44
— Где твои телохранители? — спрашивает он меня.
— На пути сюда. — Я встаю на ноги.
— Правда? Ты просто блуждала по лесу?
Его тон пропитан сомнением. Я киваю.
— Это так глупо.
Так или иначе, мне приходится с ним согласиться.
Он качает головой, и его сальные пряди трясутся.
— Я в это не верю.
Ха, впервые за несколько дней я сказала правду.
— Могу поспорить, они решили, что ты не годишься для роли охранника. — Он делает паузу
и добавляет с насмешкой: — Предательница.
— Исайя. — Другой парень качается взад-вперёд, и листья шелестят под его ногами. —
Пойдём, — его голос надламывается.
Но вместо того чтобы уйти, Исайя делает шаг ко мне.
— Я знаю, почему ты здесь.
Вряд ли.
— Знаю, как ты получила этот порез на лице.
В этом я тоже сильно сомневаюсь.
— Потому, что дома тебя все ненавидят. Что ж, мы тоже тебя ненавидим. Тебе здесь не рады.
Ты грязная, эгоистичная трусиха.
И он плюёт на меня.
Плюёт. На. Меня.
Я начинаю трястись и заставляю себя сделать глубокий вдох. На самом деле, он даже не со
мной говорит. Это Эмма является той, кого он ненавидит. Но это не останавливает мой гнев. Эмма
— отброс общества, и почему? Потому что не хочет провести всю свою жизнь, охотясь на монстров?
Будучи монстром, я могу только поддержать её позицию.
Но есть ещё кое-что. То, как он пытается меня запугать, потому что думает, будто со мной это
пройдёт. Он полагает, что его никто не остановит. Что Эмма не сможет ударить в ответ. Уже
знакомый мне вихрь легкомыслия грозит растянуть мои губы в ухмылке. Благодаря Самсону я могу
не есть неделями, но что сказать?
Больше всего предпочитаю таких заблуждающихся хулиганов.
Я мысленно представляю себе, как это произойдёт. Я ударяю кулаком Исайю. Нет, я наношу
ему удар левой рукой — это куда унизительнее. Затем представляю, как поворачиваюсь и ударяю
второго. Возможно, в голову, таким образом, что он падает на землю, после чего у меня с задирой
происходит небольшая сердечная встреча. Или встреча моего кулака с его лицом. Потом…
Исайя всё ещё говорит:
— Ты думала, что придёшь сюда и что? Что дальше, Эмма?
Что дальше, Эмма? Вопрос повисает в воздухе. Действительно, что дальше? Эмма не может
