— Я потратила большую часть денег на лечение Бекки, и я не смогу тебе их отдать, но могу вернуть то, что осталось, — заикаюсь.
— Во-первых, я бы никогда не принял возмещение. Если бы я познакомился с Беккой до того, как всё началось, то с удовольствием заплатил бы за её зачисление в экспериментальную программу лечения. Я никогда не ждал возврата денег.
— Мне не по себе, что я оставляю их себе.
— Они твои, делай с ними всё, что пожелаешь.
Этот разговор напоминает игру в пинг-понг, отчего возникает ощущение, что мой мозг расплывается.
— Так… как это будет работать? — интересуюсь я, в шоке отмечая, что на самом деле рассматриваю это.
— Ты согласилась дать мне шесть месяцев, — напоминает он мне.
— А ещё согласилась отдать тебе свою девственность, — добавляю.
— Но я её не возьму.
— Нет, не возьмёшь, — соглашаюсь с ним. Реальность мучительна.
— Ты всё ещё нетронута? — спрашивает он голосом хриплым и глубоким.
Тёплый ток пробивает меня, щёки вспыхивают, а трусики намокают.
— К-конечно, — голос хрипнет, а взгляд Колтона, которым он впился в меня, не позволяет говорить чётко.
Я отмечаю пульсирующую венку у основания его горла.
— Хорошая девочка, — наставляет он.
Я ждала двадцать один год, и неужели он действительно думал, что я возьму и просто изменю всё за те две недели, что мы были в разлуке? Почему у меня ощущение, будто всё это — продуманная уловка, чтобы удержать меня здесь, в постели?
— А где я буду спать? — спрашиваю я.
Его улыбка меркнет лишь частично.
— Где тебе нравится.
— Думаю, в гостевой комнате, — заявляю больше себе, чем ему, раздумывая над его странным предложением.
— Если ты так хочешь.
Он так любезен, так услужлив. После того эмоционального ада, в который он меня поместил, некоторые перемены освежают. Я ещё не уверена в его предложении, и если он на самом деле ждёт, что я останусь здесь жить на следующие шесть месяцев, по какой-то причине мне не ненавистна эта идея. Мы молча смотрим друг на друга несколько минут, каждый из нас переваривает, что для нас будут означать дружеские отношения. Сердце болит лишь от мысли об этом. Значит, я не смогу прикасаться к нему, не почувствую жара его тела, решительно прижимающегося к моему. Я легонько вздыхаю.
— Если ты оставляешь мне деньги, то, полагаю, я могу потратить их куда пожелаю?
— Конечно, — говорит он.
— Тогда я хотела бы пожертвовать их на благотворительность в Африку.
Медленная улыбка расплывается на его губах.
— Тогда ладно.
***
