— Это она — причина, по которой ты ездил в Нью-Йорк?
— Да, Стелла живёт со своим бойфрендом в Нью-Йорке. Я отправился туда, чтобы попробовать поговорить с ней об условиях развода лицом к лицу. Не сработало.
На её лбу образуются морщинки.
— У неё есть бойфренд?
Киваю.
— Наш садовник. Я обнаружил, что они начали трахаться, после нашей свадьбы.
Её рот недовольно опускается:
— Ох.
— Получается, что она никогда меня не любила, и хотя моя семья предупреждала меня о её мотивах, я их не видел. Я хотел женщину в своей жизни и не знал... — рассеяно тру виски. — Может, это как-то связано с тем, что я потерял мать в таком молодом возрасте... Но мне понравилась компания, общение, кто-то, кто был на моей стороне. Кто-то заботливый и любящий, с кем можно было разделить свою жизнь, — я похож на совершеннейшую киску, но именно так я видел мир в двадцатичетырёхлетнем возрасте. И Стелла была идеальной женой-трофеем, сопровождающей меня на рабочие мероприятия и одевающейся по последней моде, с вечно счастливой улыбкой на губах. Жаль только, что всё это было фальшью.
— Что случилось? — спрашивает мягким тоном Софи.
— Всё изменилось, как только мы обручились. Я думал, что это просто стресс из-за планирования свадьбы — она хотела, чтобы свадьба была событием десятилетия, о которой вся элита Лос-Анджелеса жужжала бы долгие годы — она слишком много давления возложила на себя, планируя её. На тот момент я не замечал, что всё это делается для зрелища. Тут дело было больше в платье, вечеринке и французском шампанском, чем во мне и ней.
Софи жуёт губу, внимательно слушая. Хрен его знает, зачем я всё это вываливаю... но что-то подсказывает мне, что если я питаю надежду на спасение отношений между нами, мне нужно оголить душу.
Прочистив горло, я продолжаю:
— И, хотя братья пытались меня отговорить, я убедил себя в том, что всё будет хорошо. Я не собирался отменять свадьбу просто потому, что моя fiancé (прим. пер.: в переводе с французского «невеста»), стала превращаться в капризную невесту. Я считал, что всё уляжется после свадьбы.
— Но этого не произошло? — тихо спрашивает Софи.
— Нет. Она отдалилась и стала холодной. Совсем не той улыбающейся очаровательной девушкой, в которую я влюбился с самого начала. Как только на её пальце очутилось кольцо, а чернила на брачном свидетельстве просохли, она превратилась в совершенно другого человека. В ту, какой, как я подозреваю, она и была всё время. Она играла со мной. Вышла за меня замуж ради денег, а я влюбился в неё, как последний дурак.
