И теперь, ожидая вердикта для нашего будущего, я молился Богу, давая любые клятвы, любые обещания, только если он не отнимет ее у меня. Не так скоро. В моих планах мы жили долгие-долгие годы вместе, а на деле… Даже еще один день вместе мог оказаться огромной роскошью для нас.
Клем уложили на носилки и повезли в реанимацию. Меня забросали вопросами о ее возрасте, аллергии, сроке и еще разными подробностями, и, наверное, только высшее чудо помогало мне отвечать и не кричать от отчаянья, пока они раздевали, ощупывали, измеряли и что-то кололи в нее.
Я слышал слова дежурного врача о витиеватом пульсе и гипогликемической коме, но мой мозг отказывался воспринимать хоть что-то. Просто таращился на нее и не понимал, реально ли это, или некий кошмар, от которого я не могу очнуться.
—Сердцебиение плода замедленное. Быстро, первую операционную, иначе ребенка тоже потеряем! — громко распоряжается доктор, которого я не знаю.
Весь персонал двигается быстро и оперативно, но перед моими глазами все будто размыто и замедленно.
— Что с моей женой? — я хватаю врача за руку, заставляя обратить на меня внимание.
— У вашей жены гипогликемическая кома, — он раздражен, что ему приходится отвлекаться на мои вопросы. — Нам надо спасти ребенка.
Клем вновь куда-то увозят. Я бегу за каталкой, но мне нельзя в операционное отделение, и меня выставляют вон, велев дожидаться.
В одном часе шестьдесят минут. Шестьдесят минут равняются трем тысячам шестистам секундам.
Три тысячи шестьсот секунд навсегда изменили мою жизнь. Жизнь, в которой больше не было Клем.
Клементине Хантер был двадцать один год, восемь месяцев и двенадцать дней, когда ее не стало.
Мое личное солнце закатилось навсегда.
Эпилог
Рано утром я выхожу из дома и, стоя на крыльце, смотрю на водную гладь озера.
Меня зовут Лукас Хантер, мне тридцать пять лет и я вдовец. Дважды. Так начинается каждый мой день.
Однажды Клем сказала мне, что мечтала жить здесь и встречать новый день именно так.
Это для тебя, родная.
Скоро проснется Лили. Я приготовлю дочери завтрак, а потом мы поедем к мамочке. Я пообещал ей. Сегодня тринадцатое августа, день рождения Клем. Сегодня ей исполнилось бы двадцать семь лет.
Вчера мы с Лили весь вечер делали открытку для Клем. Дочка очень старалась, желая, чтобы подарок понравился маме.
Но пока у меня есть немного времени, я достаю изрядно истрепавшейся сложенный лист бумаги. Это письмо Клем. Я не знал о его существовании, пока однажды, приблизительно через неделю после похорон, не приехал Тим и передал его мне. Клем просила его сделать это, если с ней вдруг что-то случится.
