Однажды ночью, когда сияла полная луна, Брик вышел из каюты и завыл на
сверкающий шар хрипло, резко и надрывно. Оказавшись в ее власти, он больше не мог
сопротивляться. Казалось, одежда душит его, и Брик скинул ее со своего тела. Стоя
голым, он поднял лицо к свету и купался в серебре.
14
Возможно, это и стало для Саммер тем самым моментом. Моментом, когда все в ней
разлетелось вдребезги, замерло и изменилось, признавая перед ней мужчину. Тогда ее
сердце, уже увлеченное Бриком, стало принадлежать ему. Полностью. Безвозвратно.
Внушительные мышцы, натренированные за эти годы, дополняли картину, когда он
упал на четвереньки и вокруг него замерцал воздух. У Брика перекосило лицо в гримасе
между муками и оргазмом, и его голова начала превращаться в морду, нос удлиняться, а
губы расширяться, чтобы вместить клыки. Ох, а его шерсть. Гладкая и густая. В точности
как у волка, которого Брик вырезал для Саммер. Роскошный мех выглядел мягче и легче,
нежели человеческие волосы, а цветом был как ириски или расплавленная карамель.
Когда Саммер впервые увидела, как Брик перекинулся, с ней что-то произошло. Что-
то первобытное. И, бесспорно, обжигающее.
Выбежав со своего двора, он ринулся в лес, мчась под луной. Сильный и изящный.
Хищный и опасный. Саммер нравилось видеть, как он изменился, наблюдать за ним в
форме волка. Будучи рожденной в клане кошек, она привыкла к ночи и хорошо в ней
ориентировалась, поэтому взмыла в небеса над Бриком, паря между ним и Матерью
Луной.
Каждый раз, когда он убегал, Саммер летела с ним.
«Знал ли он?».
Конечно же, знал. Ничего не оставалось незамеченным, за исключением тех
нескольких первых недель исцеления, когда Брик казался мертвым душой и не
обращающим внимания на мир. У него были врожденные острые чувства волка и
отточенные инстинкты хищника, позволяющие ощущать за пределами того, что обычный
человек может увидеть, услышать, учуять.
На рассвете после той первой луны Брик невдалеке от коттеджа растянулся на
мягкой влажной траве посреди поляны, усыпанной ароматными полевыми цветами, его
широкие плечи и огромная грудь вздымались и опадали, а на гладкой человеческой коже,
обтягивающей выпирающие мышцы торса, переходящие к плоскому животу и узким
мускулистым бедрам, высыхал пот. Под пупком начиналась полоска темных волос,
ведущая вниз и указывающая, словно неоновая стрелка, на путь греховного восторга.
