- Пешком? - ужаснулась она.
- У тебя есть другие варианты? Вот то-то.
- Нет, ну какой всё-таки гад этот дядька! - Маша не умела сразу справляться с огорчениями. - Так всё хорошо было. За что он нас кинул?
- Он позавидовал, Мань. Он дико позавидовал. У него никогда не было такой красивой девушки и такого чудесного дня. Пойдём, Мурзик?
- Как? - чуть не заревела она. - Я же просто застряну посреди этой... этой... Туфли точно потеряю.
Славка внимательно осмотрел лужу, прищурившись, смерил глазом расстояние. И, кажется, нашёл выход. Снял ботинки, носки, - Маша поёжилась, бр-р-р, - аккуратно закатал брюки до колен. Сунул свою обувь Маше в руки.
- Подержи.
- Зачем? - не сообразила девушка.
- Подержи, сказал.
Она послушалась. С интересом уставилась на стёсанные по внешнему краю каблуки его ботинок. Один знакомый, работавший в сапожной мастерской, умел точно определять характер человека по характеру и степени изношенности его обуви. Иногда делился с Машей своими знаниями. Не применить ли его уроки сейчас, - подумалось ей. И в тот же момент она вознеслась, не успев охнуть. Славка держал её на руках, крепко прижимая к своему телу.
- Обними меня.
- Что?
- За шею обними, мне легче будет.
О, как мешали его ботинки, букет, сумка с тетрадями, в конце концов оказавшиеся прижатыми к его затылку. Нет, сумка была на длинном ремешке, раскачивалась, равномерно стукаясь о его спину. Он ругнулся, одновременно нежно глядя Маше в глаза, и ещё крепче прижал к себе. Тело его, под слоем из куртки, рубашки, майки, казалось гладким, мускулистым, крепким и очень горячим.
Медленно, осторожно нашаривая босыми ногами твёрдую почву в непролазной грязи, Славка преодолел лужу. Медленно же опустил Машу. Опустил, но не отпустил. Продолжал прижимать так тесно, что между их телами нельзя было лезвие бритвы просунуть. Ботинки и букет торчали над его головой тремя заячьими ушами. Он тяжело дышал. Но, странная штука, никто не поверил бы, не поцеловал Машу, ожидавшую поцелуя с закрытыми глазами. Ну да, она же пока числилась невестой Петьки.
- Ноги мёрзнут, - незнакомым голосом сообщил он и, взяв у неё из рук свои ботинки, поспешил к Москве-реке. Пока он мыл ноги, обувался, приводил в порядок брюки, Маша определяла для себя, радоваться ей или огорчаться, и как воспринимать поступки Закревского? Ничего не решила, запуталась окончательно. Славка, повеселевший, потянул её за руку.
