Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако» | страница 68

Дзёсай, прочитав, сказал:

— Что ж, не впервые он подшучивает над людьми!

Конец первого свитка «Рассказов об Иккю, собранных в разных землях»

Однажды человек, которого звали Хаякава Дзиро Таю, пришёл к Иккю и сказал:

— Нет воздаяния за человекоубийство, если на то есть важная причина, хоть пусть убьёшь даже тысячу десятков тысяч человек. А вот когда причины для убийства никакой нет, то даже убийство одного человека будет великим грехом и отступлением от Пути!

Тогда Иккю изволил сказать:

— Убийство живых существ — главный изо всех грехов. Какие бы ни были живые существа, даже блохи и вши, — убивать их нельзя. И ничто не сравнится с неубиением живого.

Тот человек сказал:

— Ничего в этом страшного! Бывает, убиваешь по приказу господина, а бывает, по просьбе товарищей, и отказаться невозможно. В таких случаях вина как раз на том, кто приказал. На мне никакой вины не будет! — умничал он с гордым видом.

Преподобный же, не успел ещё тот договорить, предложил:

— Слушай-ка, вон, видишь иву, сколько снега на ней? Ветви даже склонились. Не стряхнёшь ли тот снег с неё?

— Пожалуйста! — отвечал тот, стал под ивой и принялся трясти её, сбрасывая снег, — запорошило ему и голову, и плечи. Он стал отряхиваться, и тут преподобный сказал ему:

— Почему ты отряхиваешься? Это ведь я тебя попросил очистить иву от снега, меня и должно было запорошить! — а тот сразу всё уразумел, и с тех пор больше уже не убивал живое.

Думается всё же, что, хоть и столь грешно убивать людей, а всё же на тех, кто усмиряет врагов государя и разит грешников, не падает кара, сколько бы тысяч, десятков тысяч ни убили они. Зато если причины для убийства нет, то каким бы ничтожным ни был погибший, воздаяние за его убийство будет тяжким. Так что если даже и есть веская причина для человекоубийства, — хорошо ли, если самураи очень уж любят порубить всласть? Так что если есть причины для убийства, то должны быть и причины не рубить. Это нужно хорошо себе уяснить.

^{>Преподобный предложил: «Слушай-ка, вон, видишь иву, сколько снега на ней? Ветви даже склонились. Не стряхнёшь ли снег с неё?» «Пожалуйста!» — отвечал тот, стал под ивой и принялся трясти её.}

Был один знаменитый шутник, которого знали повсюду в столице.

Дело было как-то летом. Изнурённый жарой, в поисках прохлады зашёл он в какую-то лавку, и ввечеру там прохлаждался.