Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако» | страница 120
Иккю же и от себя послал монаха передать: «Заходите хоть ненадолго. Сейчас ещё и осенний дождь пошёл, так что приготовлю беседку для встречи, хоть она и не сравнилась бы с жилищем Тэйка[276]».
Посетитель был неучён, и ни слова не понял из того, что передал Иккю, потому ответил: «Обувь у нас грязна, так что мы пойдём дальше».
Иккю снова послал монаха передать: «Услышал, что вы сказали о грязной обуви. К счастью, у нас есть и бамбуковая веранда — тикуэн[277]. Заходите, пожалуйста!»
А тот человек решил, что «Тикуэн» — это имя человека, и отвечал: «Благодарю за приглашение. У вас и Тикуэн сейчас? Передавайте и Тикуэну мои наилучшие пожелания» — так он сказал и быстро ушёл по своим делам.
>Иккю послал монаха передать: «Заходите хоть ненадолго. Сейчас ещё и осенний дождь пошёл, так что приготовлю беседку для встречи».
9
О «сюсэки»
Неподалёку от Мурасакино обитал один отшельник, которому уж перевалило за сорок, а грамоте он так и не выучился. Временами он обращался к Иккю с разными просьбами.
Как-то раз пришёл он к Иккю, встал перед ним и сказал:
— Из всех искусств человека нет такого, которое бы сравнилось с умением хорошо писать. Страдаю я оттого, что не ведаю о «тростниках в бухте Нанива»[278]. Слышал я, что «если утром познаешь правильный путь, вечером можно умереть»[279]. Дни мои близятся к закату, спешу я отыскать Путь, так не напишете ли что-нибудь для меня, чтобы я этому выучился?
Иккю отвечал:
— Простое дело! — написал что-то азбукой и иероглифами и вручил ему.
Отшельник почтительно принял написанное, удалился в свою келью и принялся неустанно учиться.
Через день-другой наутро направился он в храм к Иккю и повстречался с его учениками.
— Господин монах, мы слышали, что вы изволите учиться письму! Какая чудесная настойчивость! А есть ли «сюсэки»?[280]
Отшельник отвечал:
— Только что съел!
— Да нет, я сказал «есть ли сюсэки»!
— Спасибо, я, пожалуй, откажусь! — сказал тот монах.
10
Об игре в «передачу огня»
Недалеко от того места, где жил Иккю, жили люди, проводившие церемонию «ожидания солнца»[281]. Как смеркалось, развлекались они играми в го, сугороку, сёги, а потом пели песни имаё и маи, шумно танцевали.
Кто-то из них предложил:
— Вот что, а давайте-ка сыграем в «передачу огня»![282]
— Давайте! — согласились все, и тот, кто был с краю, начал:
— Хи-дзиримэн![283]
Другие продолжили:
— Хи-дзая!
— Хи-дансу!
Так они играли, а один из них, который умом не блистал, сказал:
— Хи-хабутай!
Иккю тоже был среди игравших, и он сказал:
