После моего объяснения с генералом Людендорфом я явился в замок Бельвю к кайзеру. Последний очень заинтересовался как вопросами, возникшими во время перемирия, так и текущими переговорами. Я должен был подробно описать ему все события и всех в них принимавших участие лиц и так как не кончил своего рассказа до завтрака, то был приглашен к столу. После завтрака кайзер продолжал беседу о делах на Восточном фронте и при этом коснулся польских затруднений. Он предложил мне высказать мои взгляды на польский вопрос. Я был в некоторой нерешительности и попросил его величество освободить меня от этого, так как мои взгляды не сходятся со взглядами Верховного командования.
Его величество ответил: «Когда ваш Верховный военный вождь желает узнать ваше мнение по какому-либо вопросу, то вы должны его высказать независимо от того, совпадает ли ваше мнение с мнением штаба Верховного командования или нет».
Я был врагом всякого решения польского вопроса, которое привело бы к росту польской национальности в Германии. Несмотря на все мероприятия, которые в течение десятилетий принимала Пруссия, мы до сих пор не разрешили польского вопроса, и я не мог ожидать добра от увеличения числа польских граждан. Присоединение к Германии широкой пограничной полосы с почти двухмиллионным польским населением, как того требовало Верховное командование, по моему мнению, принесет лишь ущерб Германской империи. Еще более невыгодной для нас считал я так называемую германо-польскую комбинацию. По-моему, новую польскую границу следует провести так, чтобы она дала нам как можно меньше новых польских подданных. Следует ограничиться только необходимым исправлением границы. Под последним я разумею присоединение небольших участков у Бендзина и Торна, для того чтобы в будущей войне неприятельская артиллерия не могла непосредственно обстреливать угольные копи в Верхней Силезии и главный вокзал в Торне, к этому я еще прибавлял высоты у Млавы для лучшей защиты местности вокруг Сольдау и, наконец, переправу через Бобр у Оссовца, которая так часто причиняла нам затруднения. С увеличением польских жителей примерно на сто тысяч человек мы могли бы помириться. Но свыше этого – ни одного человека.
Кайзер присоединился к моему мнению.
На 2 января было назначено совещание имперского правительства с Верховным командованием в здании Генерального штаба и вслед за тем, в Бельвю, коронный совет. Я был приглашен на то и на другое. Я старался поговорить наедине с генералом Людендорфом, чтобы сообщить ему о своем докладе кайзеру, но напрасно.
