Пусть земля тебе будет пухом, Катька…
Пока шли к землянке, молчали. Что-то тяжело стало на душе. Я посматривала на своих пацанчиков и удивлялась их чувствительности. Вроде лбы такие и прошли через многое, а расклеились. У могилы Гелик даже всплакнул.
Добравшись до буяна, спрыгнули вниз, достали из пакетов провиант и бутылку коньяка, Колян лично подогнал мне за то, что прикрыла его перед братком местным. Разложили все на ящике, я зажгла керосинку, а Димон разлил коньяк по стаканам:
- Ну чо? – пробасил он. – За Катьку что ли?
- За Катьку, - ответила я, а Гелик только кивнул, и снова у нашего фантаста глаза заблестели.
Выпили, карбонадом заели…
- А ты веришь в жизнь после смерти? – спустя полчаса молчания спросил Гелик у Димона.
- Неа, не верю. Все это хрень, которой нас кормят, чтобы батрачили молча.
- А ты? - обратился он ко мне.
- Не знаю.
- Не знаешь? – удивился Димон. – Ты не знаешь? Ты ж у нас отъявленная атеистка, богоненавистница.
- Ишь, какое слово придумал, богоненавистница, - меня аж на смех пробрало. – Сам себе противоречишь, атеисты в Бога не верят, а богоненавистники Бога ненавидят, а значит, верят в его существование. Так что, да… Верю. Наверно. Только нам там места нет, мы отбросы как бы.
- Ну, знаешь ли, Рокс… Я себя отбросом не считаю, - надулся Гелик. – У меня вообще-то дядька в …
- Да знаем-знаем, - отмахнулся от него Димон.
- Угу, дядька… Только дядьки эти и тётьки где-то там, а мы здесь. В жопе мира. Вот ты вспомни, Гел, где тебя нашли? Как ты в нашем Освенциме оказался?
- На лесопилке нашли, - сразу помрачнел Гелик. – Мне три было. Неделю я там тусовался, опилки жрал.
- Во-о-о-о-т, - ответила я. – А меня в канаве какой-то мужик нашел, валялась в вонючей жиже. Отбросы мы. И Бог давно забыл про нас, а может и вовсе не заметил «чуда» нашего рождения.
- Притормози, Рокс, - вступил Димон. – Не видишь, у пацана сегодня сопливое настроение, того и гляди разревется.
- Ладно, Гел. Прости, - я потрепала его за волосы на макушке. – Меня просто прёт от этой темы. Прав Димон, я богоненавистница. А у тебя все чики-пуки будет, когда дядьку найдешь.
И мы улеглись на матрасы. Димон в одно лицо выдул больше половины коньяка и тут же захрапел, Гелик прикрыл глаза и, как и предрекал Димон, пустил слезу, а я смотрела на небо и не чувствовала ничего. Хотя нет, кое-что чувствовала, мне хотелось вытянуть руки, достать до неба и разорвать его напополам, чтобы посыпались оттуда все так называемые божественные создания. Ничерта они не сделали, когда мамаши бросили нас подыхать. Вот и Катьке не помогли.
