Отец приказал готовиться к этому празднику. Он как всегда хочет, чтобы Мазарат блистал, вызывая похвалы и удивление. Но гости на этом празднике не способны видеть прекрасное, как не способны и удивляться, они презирают все, что может радовать и восхищать, таковы уж номары.
К полудню в комнату вошла мама, первый раз за столь долгое время. Она принесла платье и велела примерить, чтобы портной мог исправить все несовершенства. Я надела его, встала перед зеркалом. В отражении на меня смотрела девушка, которая потеряла себя в безбрежном океане печали. Мама же смотрела лишь на платье, как будто оно просто висело в шкафу, тогда я спросила у нее:
- Почему ты меня не замечаешь?
- У меня нет времени на пустые разговоры. Все должно быть готово вовремя, а ты должна затмить всех, а главное должна поразить Эфина. По словам отца, он просто поедал тебя глазами там, в зале советов.
- Почему бы тогда тебе не выставить меня на площади обнаженной?! Эфину это явно понравится, я же все равно не подхожу на роль прекрасной крианской девы.
- Ты права, ты не дева и никогда ею не была. Но, Эфин не просто животное, он другой. Поэтому сделаем все по правилам. И потом, если номары сдержат свое обещание, то ты превратишься в героиню, крианцы будут чтить твою память.
- Чтить память? То есть, моя мать прощается со мной, как с покойницей?
- Я не намерена более разговаривать об этом.
И она вышла, оставив дверь открытой, что означало ее неуважение ко мне и фактически отречение, я же осталась стоять и смотреть на себя в зеркало. Кто это? Кто стоит передо мной? Вроде бы все те же карие глаза, те же темные волосы и то же родимое пятнышко около виска, все то же, но это уже не я. Портной подшил платье и удалился, оставив меня наедине с собой. Мне же хотелось упасть и больше не вставать. Зачем все эти кружева, обнаженные плечи и струящийся шелк юбки? Все равно это платье не невесты, а той, которая сегодня умрет. Еще через несколько часов пришли девушки Мираиды, которые украшали волосы и лицо невесты, напевая старинные крианские песни. Они вплетали в косу цветы, шелковые ленты, а на лицо наносили узоры, которые наинались от висков и заканчивались на шее. К вечеру все приготовления были закончены, кухарка принесла немного еды, но я не смогла проглотить ни кусочка, хлеб уже не пах хлебом, а фрукты фруктами, все смешалось и стало таким отвратительным, что хотелось выбросить поднос в окно, я выпила лишь немного воды. Подойдя к окну, слушала шепот Тихих лесов, ощущала их влажность и аромат, постепенно они меняли цвет, становясь лиловыми, а первая луна озарила небо, и как же это было прекрасно. Однако мое единение с природой нарушил стук в дверь, в нее вошел Минекая:
