— Наши эльфийские друзья сделали воистину королевский подарок академии, — сказал Оливер, заметно померкший для меня рядом с единорогом. — Нет, само животное они нам не подарили, но поселили его тут, дав нам возможность приобщиться хоть немного к его древней магии.
Сами вы животное, милорд. Примат. А это — чудо!
— Рискнете его погладить? — спросил ректор.
Любуясь единорогом, я не сразу вспомнила всем известный талант этого существа безошибочно распознавать девственниц и лишь их из всего рода людского подпускать к себе.
— Поглажу, — заявила я с вызовом.
Протянула руку, но единорог почему-то не устремился ко мне, радуясь тому, что встретил невинную деву в этом мире порока, а с фырканьем шарахнулся в сторону.
— Что и следовало доказать, — констатировал ректор.
— Ничего еще не доказано, — не сдавалась я. — Просто… Не могли бы вы с доктором отойти подальше? Простите, но вы оба не слишком похожи на девственников. А на девственниц — еще меньше.
Кто-то из мужчин, я не поняла кто, хмыкнул, сдержав смешок, и оба послушно отступили к самой двери.
Ну, попытаемся еще раз.
Иди сюда, чудо чудное, диво дивное, не выставляй меня лгуньей. Хотя я лгунья, конечно, но не беременная же! И девица… в этом теле. Иди же, иди.
Я и сама сделала два шажка навстречу.
Единорог настороженно замер, повел ухом, втянул широко раздувшимися ноздрями воздух и не спеша пошел ко мне. Шаг, второй, третий, и вот уже влажная морда уткнулась в мою протянутую ладонь. От этого прикосновения мурашки пошли по телу и внутри разлилось приятное тепло и умиротворение. Я даже забыла, зачем все это, и лишь когда единорогу наскучило тереться о мою руку и он отошел, чтобы подкрепиться янтарным зерном, обернулась к Оливеру.
— Что и требовало доказать.
Ректор молча, но требовательно поглядел на доктора.
— Единороги не ошибаются, — пожал плечами тот. — В отличие от врачей. Видимо, я поторопился с выводами. Во время беременности организм женщины интенсивно вырабатывает особый белок, однако иногда, в очень редких случаях, его высокая концентрация в крови может быть вызвана иными причинами. Тут, очевидно, имел место тот самый исключительный случай.
Грин врал с таким невозмутимо честным выражением лица, что даже я почти поверила.
— Что ж, мисс Аштон, — поклонился мне милорд Райхон, — должен принести вам извинение за доставленные неудобства. Надеюсь, ничем не оскорбил вас в ходе разбирательства этого… недоразумения.
— Нет, милорд. Я понимаю, что вы тоже стали жертвой чужой ошибки, — я бросила на доктора уничижительный взгляд и вслед за ректором покинула жилище единорога, обещав себе любым способом вернуться сюда.
