Он смотрит на меня, будто я сумасшедший.
- Завязываю разговор, Калеб. Кто из нас должен заполнить эту мертвую тишину. И никто
из вас не хочет сделать этого.
- Ты не должен заполнять тишину ерундой, - говорю ему я.
Ленни закатывает глаза.
- Окей, мистер Раздраженные штанишки.
- Тебе никто не говорил, что нужно говорить только тогда, когда тебе есть что ска…
- Нет, - прерывает меня Лия почти шепотом.
Ленни и я, оба смотрим на мою сестру. Она смотрит вниз на ковровое покрытие.
- Я имею в виду - нет, у меня нет парня.
Ленни наклоняется вперед.
- Почему нет?
Она пожимает плечами.
- Может, если бы ты улыбнулась, это помогло бы.
Что это, Помоги-Себе-Сам-Шоу от Ленни?
- Серьезно, чувак, заткнись. Что ты вообще знаешь о девушках? Ты втрескался в Триш, и
все что ты смог сделать - это обоссать ее и бросить в озеро. Ты не знаешь всего дерьма о
девушках.
- А ты? - смеется Ленни. Его глупые длинные волосы падают ему на глаза, и он
отбрасывает их обратно. - У меня есть одно слово для тебя, мистер Раздраженные
штанишки - Мэгги.
При упоминании о Мэгги глаза моей сестры встречаются с моими. Бьюсь об заклад, мы
оба думаем о нашем маленьком обмане, который испортил наши жизни.
- Я пойду выпью немного воды, - бормочет Лия и несется прочь.
Как только она исчезает, открывается дверь. Я встаю по стойке смирно, пока мой отец
заходит через переднюю дверь. Он одет в костюм, в руках портфель, который он носит на
протяжении последних 10 лет, у него такие же усы, какие были в течение последних 20
лет.
Шок отражается на его лице, когда он замечает меня. Он останавливается, как
вкопанный.
- Привет, пап. - успеваю сказать я.
- Калеб
Я иду к нему, не зная, должен ли я обнять его или пожать ему руку, или похлопать его по
спине или … ничего не делать. Это грустно, когда твой отец стал чужим.
Я останавливаюсь перед ним. Он все еще держит свой портфель и смотрит на меня. Что
мне сказать ему теперь?
- Я знаю, что должен был, наверное, позвонить и сказать, что приеду, но…
- Мы месяцами не слышали ничего от тебя, Калеб
- Я знаю. Я не мог оставаться здесь больше, пап. Мне не нравилось, как было.
- Твоя мама больна, - он говорит мне. - Она была в больнице несколько месяцев.
Он сказал эта так, словно она была серьезно больна. Сдается мне ее “болезнь” это
обычное оправдание, которое он решил использовать вместо того, чтобы говорить “она в
реабилитационном центре” или “она - наркоманка”.
- Я знаю.
Я отстраняюсь, понимая, что это не будет счастливым воссоединением, где мой отец
