Я знал, что это была правда.
Сейчас я все понял. Почему мы приехали на пляж. Почему он хотел, чтобы мы были одни. Почему он отказал в компании Поппи.
Мое сердце бешено колотилось, когда я беспокойно перебирал руками на столе. Мой разум обдумывал все... они бы не... он бы не... я не смогу!
— Нет, — выплюнул я громко, привлекая взгляды с ближайших столиков. — Я не поеду. Я не оставлю ее.
В поисках поддержки, я повернулся к маме, но она опустила голову. Я отдернул свою руку от ее.
— Мама? — молил я, но она медленно покачала головой.
— Мы семья, Рун. Мы не можем расстаться на такой большой срок. Мы должны поехать все вместе.
— Нет! — в этот раз я закричал, отталкивая свой стул от стола. Я встал на ноги, мои кулаки сжались по бокам. — Я не оставлю ее! Вы не заставите меня! Это наш дом. Здесь! Я не хочу возвращаться в Осло.
— Рун, — сказал папа примирительно, вставая из-за стола и протягивая мне руку. Но я не мог находиться так близко к нему. Развернувшись на пятках, я выбежал из ресторана, так быстро как мог, и направился на пляж. Солнце исчезло за густыми облаками, в результате чего холодный ветер поднимал песок. Я продолжал бежать, направляясь к дюнам, грубый песок ударял мне в лицо.
Когда я бежал, то пытался бороться со злостью, которая закипала внутри меня. Как они могли сделать это со мной? Они знали, как я сильно нуждался в Поппи.
Я трясся от злости, когда взбирался на самую высокую дюну и опускался, чтобы сесть на пике. Я лег на спину и уставился в серое небо, представляя жизнь в Норвегии без нее. Меня затошнило. Затошнило только от мысли, что ее не будет рядом со мной, я не смогу держать ее за руку, целовать ее губы...
Я едва мог дышать.
Мой разум усиленно работал, обдумывая идеи, которые помогут мне остаться. Я обдумывал каждую возможность, но знал своего отца. Когда он решил что-то, ничего не могло изменить его мнения. Взгляд на его лице ясно дал мне понять, что не было иного выхода. Они забирали меня от моей девочки, от моей души. И я не мог сделать ни одной гребаной вещи, чтобы изменить это.
Я слышал, как кто-то забрался на дюну позади меня, и знал, что это был мой папа. Он сел рядом со мной. Я отвернулся, уставившись на океан. Я не хотел признавать его присутствия.
Мы сидели в тишине, пока я, наконец, не нарушил ее и спросил.
— Когда мы уезжаем?
Я ощущал, что папа застыл рядом со мной, вынуждая меня посмотреть в его сторону. Он уже смотрел мне в лицо, в его взгляде было сочувствие. Мой желудок ухнул дальше.
