Роуан слегка нахмурилась, ее серые глаза на мгновение прищурились, а потом снова стали огромными и удивленными.
— Я не использовал ту силу против Лэшера, — продолжил Майкл. — Я был слишком испуган. Я воспользовался обычной человеческой силой и простыми орудиями, как и говорил мне Джулиен. Но эта сила здесь. Она должна быть. И если именно это заставляет тебя любить меня, действительно любить, то я смогу дотянуться до нее и найти ее внутри и выяснить, на что эта сила способна. Это всегда было вопросом моего выбора.
— Мой невинный Майкл, — пробормотала Роуан, но в голосе ее звучало скорее сомнение, чем уверенность.
Он покачал головой, наклонился вперед и поцеловал ее. Возможно, это было не лучшее из того, что он мог сделать, но Майкл просто не сумел удержаться. Он обнял Роуан за плечи, прижал ее к спинке сиденья и закрыл губами ее рот. Он ощутил ее мгновенную реакцию и то, как ее тело сразу страстно устремилось к его телу, а ее руки скользнули на его спину. Роуан ответила на поцелуй, изогнувшись, как будто желала буквально слиться с ним.
И если он отпустил ее, то лишь потому, что должен был это сделать.
Машина стремительно неслась по скоростному шоссе. Впереди уже виднелся аэропорт. И сейчас было не время для страсти, которую ощущал Майкл, для полного освобождения от гнева, боли и любви, в чем он так отчаянно нуждался.
На этот раз именно Роуан тянулась к нему, обхватив его голову ладонями, и целовала его.
— Майкл, любовь моя, — приговаривала она. — Моя единственная и главная любовь.
— Я с тобой, милая, — ответил Майкл. — И никогда даже не пытайся это изменить. То, что мы должны сделать — для Эрона, для Моны, для малыша, для семьи, бог знает для чего еще, — мы сделаем вместе.
И только когда они уже летели над Атлантикой, Майкл попытался заснуть. Они изрядно переели, многовато выпили и почти час говорили об Эроне. Теперь же в салоне самолета было темно и тихо, и они свернулись под грудой одеял.
Им необходимо было поспать, понимал Майкл. Эрон наверняка бы посоветовал им сейчас заснуть.
Через восемь часов они должны были приземлиться в Лондоне, и там уже наступит раннее утро, хотя их тела по-прежнему будут ощущать ночь. И там будет Юрий, спешащий услышать и имеющий право услышать, как погиб Эрон. Боль. Горе. Неизбежность.
Майкл как будто ускользал куда-то, не зная, то ли он вот-вот погрузится в ночной кошмар, то ли провалится в нечто такое же яркое и бессмысленное, как плохой комикс, когда ощутил прикосновение руки Роуан.
