— Не говори Майклу о ребенке до тех пор, пока не пройдешь все обычные тесты. Есть кто-то, кому ты можешь в этом довериться? Кто-то, кто заменит мать. Должен быть.
— На этот счет не тревожьтесь, — сказала Мона. — У меня есть собственный тайный гинеколог, мне ведь тринадцать.
— Разумеется. Послушай, что бы ни случилось, я собираюсь вернуться до того, как тебе вообще придется кому-нибудь об этом сообщить.
— Да, я на это надеюсь. Но будет чудесно, если тебе удастся справиться так быстро. А если ты вообще не вернешься, а мы с Майклом никогда не узнаем, что произошло с тобой или Юрием?
Роуан немного поразмыслила над таким предположением, а потом пожала плечами:
— Я вернусь. И еще одно предостережение, если ты не против.
— Валяй.
— Если ты все же расскажешь Майклу о ребенке, а потом, позже, все-таки надумаешь избавиться от него, это убьет Майкла. Он уже дважды ожидал такого, но… Если возникнут сомнения, хоть какие-то, не говори ему, пока во всем не разберешься.
— Да я дождаться не могу, чтобы ему рассказать! Я могу повидать своего доктора сегодня днем. Я ей скажу, что у меня нервное расстройство и я вот-вот сорвусь. Она привыкла к таким вещам. Когда анализы покажут, что все в порядке, меня уже никто не удержит. Я ему все скажу! И ничто, вообще ничто не помешает моему ребенку появиться на свет!
Мона уже хотела встать, когда вдруг осознала, что именно сказала и что самой Роуан уже не придется столкнуться с подобной дилеммой. Но Роуан совсем не выглядела оскорбленной ее словами, и уж точно они ее не задели. Лицо ее оставалось совершенно спокойным. Она смотрела на сигареты.
— Слушай, выйди отсюда, чтобы я могла спокойно покурить, — попросила она. — А потом мы разбудим Майкла. У меня еще полтора часа для обдумывания плана.
— Роуан, я… Мне все так же жаль, что я это сделала с ним. Но о ребенке я ничуть не сожалею.
— И я тоже, — сказала Роуан. — Если он выйдет из всей этой истории с собственным ребенком и мать этого ребенка позволит Майклу любить его, с годами он, может быть, как-то сумеет со всем примириться. Но помни. Я все еще его жена, Иезавель. Ты получила изумруды и ребенка. Но Майкл по-прежнему мой.
— Понятно, — кивнула Мона. — Ты мне действительно нравишься, Роуан. Очень-очень нравишься. И дело не в том, что ты моя двоюродная сестра и мы Мэйфейры. Если бы не беременность, я заставила бы тебя взять меня с собой. Ради тебя же самой, ради Юрия и ради всех остальных.
— И как бы ты меня заставила, Мона?
