— Точно. А с чего это ты догадалась? Женщина молчит. Золотистое сияние, которое льется от щитка приборов, позволяет шоферу различить только кончик носа, обожженного ветром, да влажный блеск глаз. Димка чувствует, что соседка оказалась моложе, чем представлялось ему вначале. Он чуть косит в ее сторону глазами, но тут же переводит взгляд на дорогу, которая узорчатым полозом скользит по краю ущелья. Частые снежинки кружатся в воздухе, секут ветровое стекло и тут же тают на горячем капоте, превращаясь в пар.
От печки к полу кабины стекает расслабляющее тепло. Озябшие ноги блаженно млеют. Чтобы не задремать, Димка шевелит ноздрями, втягивает праздничный запах мандариновой корки. В тепле он становится особенно ощутимым. Мандарины лежат рядом в авоське, большие, ярко-оранжевые, как елочные украшения. Димке даже кажется, что плоды светятся изнутри, словно в каждый из них вставили по маленькой двенадцати-вольтовой лампочке.
— Вы всегда молчите в дороге? — неожиданно спрашивает женщина. Она чуть покачивается на пружинном сиденье.
— Всегда, — неохотно отвечает Димка. — И потом это же ты не ответила на мой вопрос.
«Ей не больше тридцати», — думает он.
— Серьезно? — с легкой хрипотцой смеется женщина. — Это насчет флота, что ли?
— Точно…
— Так, имела отношение в свое время…
Дорога накатана отлично, но машину слегка покачивает. Именно не трясет, а покачивает, словно эта снежная ночь смеха ради решила убаюкать двух запоздалых путников.
Наблюдая за дорогой, Димка думает о предстоящей вечеринке. Он, конечно, запоздает немного, явится часов в одиннадцать — надо же привести себя в божеский вид, — но это в конце концов не имеет значения. В комнате будет тепло и чисто. Петя Непрядкин заиграет на аккордеоне «Дунайские волны», Володя Шамрай станет показывать карточные фокусы, Женька, этот новенький слесарь из РТС, расскажет несколько свежих анекдотов, а Люба и Рая разыграют пантомиму «Ворона и лисица». Штука эта у них получается классно.
А в двенадцать часов Димка отсалютует шампанским — дуплетом, из двух столов. Пить он будет в меру, но только водку. Пойдет за милую душу. Он уже видит, как сзади бесшумно, точно котенок, подходит к нему Валя-Валенсия, миленькая телеграфистка, с которой Димка познакомился еще в сентябре на районном Празднике урожая. Она заглянет ему через плечо веселыми затуманенными глазами и, как всегда, попросит:
— Дим, а Дим, больше ни-ни, — а сама засмеется и погрозит пальчиком, — ни грамма….
