Не успело горькое разочарование коснуться сознания, как Изабелла почувствовала тихое движение, заставившее ее глубже зарыться в одеяло. Ричард в одних брюках зашел в комнату… с подносом. От ароматов свежезаваренного кофе и горячих круассанов Изабелла чуть не лишилась сознания, так она была голодна.
Но еще больший голод она ощущала по отношению к нему. Не то чтобы она была готова снова наброситься на него… Нервное перенапряжение – ее оправдание и то, что воспламенило его страсть, – уже минуло. Ричард наверняка решил уйти, и ей следовало сказать ему, что он волен это сделать. Нельзя цепляться за Ричарда, пользуясь его угрызениями совести!
Задыхаясь от душевной боли, Изабелла пыталась найти слова, которые развеяли бы повисшую в воздухе неловкость. Между тем Ричард поставил поднос рядом с ней и уселся на кровать. Потупив взор и напряженно сдвинув брови, он молча налил ей кофе, намазал маслом круассан и добавил сверху ее любимый малиновый джем. Исходившие от Ричарда жар, аромат и мужественность окатили Изабеллу, заставив все внутри мучительно сжаться от страстного желания.
Не успела она выпалить, что нянчиться с ней не нужно, как Ричард поднес круассан к ее губам. Выражение его глаз заставило Изабеллу замолчать и откусить восхитительный теплый слоистый кусок. Все ее чувства закрутились в противоречивом водовороте.
Казалось, будто Ричард впервые приоткрыл ей свою душу. Там, внутри, в пространстве, покрытом шрамами, было темно и одиноко. Это было зеркальное отражение ее собственной души. Ричард вдруг явил такие грани своей личности, о существовании которых Изабелла даже не догадывалась, – он предстал страдающим, полным раскаяния… уязвимым.
Обессиленная этим разоблачением, Изабелла могла лишь есть то, что он принес, и тонуть в его взгляде, в этой страстной мольбе и в том, что она уже отчаялась увидеть по отношению к себе, – в… нежности.
А потом он заговорил:
– Мне делали больно очень много раз, я во многом виноват, это даже не описать словами. Но Рико… он – олицетворение чистоты, невинности и любви. И ты… ей-богу, Изабелла! Вопреки всему, несмотря на все, что тебе пришлось вытерпеть, ты – единственная такая великолепная и отважная. И раз уж я не могу дышать без тебя…
Это признание было до такой степени невероятным, что страдания, которые так долго скрывала Изабелла, вырвались наружу.
– Н-но ты неделями не приближался ко мне!
– Разве ты не чувствовала, как я боролся с собой, желая подойти к тебе?
