Он практически преисполнился набожного благочестия – что совсем не шло мужчине с его характером, – когда краем глаза уловил какое-то движение дальше по улице. Плавные линии фигуры и чуть потяжелевшая походка, которую он узнал бы в любом месте, мелькнули в свете уличных фонарей, чтобы почти сразу исчезнуть в зовущей тьме.
Тео нагнал Холли, когда она повернула к пляжу и направилась к темным водам бухты.
– Холли, стой! – властно окликнул он и заметил, как при звуке его голоса по ее спине прокатилась дрожь.
По его спине – тоже, но Тео отмахнулся от этого.
У него не было выбора: либо отмахнуться, либо обезуметь.
Холли шла со склоненной головой, ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам, чего он не видел уже несколько лет. Тео был заворожен этим шелковистым покрывалом, и не сразу заметил, что она сжала кулаки.
Холли остановилась, слегка покачиваясь, словно была лишена воли. Он не мог сказать, кого ненавидит больше: Холли за то, что благодаря ей все непоправимо запуталось, или себя за свое неодолимое влечение к ней. Даже сейчас Тео тянулся к сбежавшей жене. Даже на темной барселонской улице, когда он не знал, чему верить.
И что чувствовать. Тео немедленно прогнал эту мысль. Он боялся, что знает, какие чувства испытывает. Но, черт побери, он отказывается им потворствовать!
– Собираешься броситься в море?
Его голос звучал беспечно и агрессивно одновременно. Но вряд ли Тео был способен остановить себя. Рука, которой он проверял прочность стены в клубе, слегка побаливала, и он не хотел вдаваться в анализ бурлящего в нем вулкана мыслей и чувств. Но что, если Холли в самом деле для разнообразия сказала правду? Если она действительно не изменила ему четыре года назад?..
– Если так, это будет выглядеть по-театральному драматично. Впрочем, газетам будет чем заполнить свои страницы, – добавил он.
– А тебе не все равно? – спросила Холли, и голос ее звучал глухо.
Тео мгновенно стало стыдно, и он разозлился на себя за то, что стал причиной ее боли.
Словно она имеет право испытывать боль.
Ему безумно хотелось трясти Холли до тех пор, пока он не начнет ее понимать, пока она не прекратит играть очередную роль и станет настоящей. Тео хотелось вывести ее на чистую воду каким угодно способом, на этой темной улице, всего в нескольких минутах ходьбы от полуночной магии клубов Барселоны. Однако он, похоже, был способен только на то, чтобы снова и снова вспоминать свою жестокость, которая не могла стереть вкус Холли с его губ и тем более избавить его от давившей на плечи глыбы, грозившей раздавить.
