– Ждите пять минут, потом идите за мной.
– Пять минут? Какого хрена нам ждать целых пять минут?
– Потому что никто не обратит внимания на одного белого парня, входящего в номер. А если заходит белый парень с двумя мексиканцами, обратят внимание все. Потому что это выглядит будто купля-продажа наркотиков. Кто-нибудь может позвонить в полицию.
Малкэй открыл дверь. Жаркий воздух хлынул внутрь.
– Так что дайте мне пять минут, ладно?
Он вышел и сразу захлопнул дверцу, не дав Хавьеру времени ответить, затем двинулся к толстой серой двери с номером 22. С отключенным мотором и кондиционером в салоне быстро делается душно и жарко. Оба идиота усидят там минуты три, не больше. Но этого хватит.
Малкэй шагнул в сумрачную унылую комнату с парой бугристых кроватей и старомодным телевизором в деревянном корпусе. У дальней стены – проход на кухоньку, там же туалет и ванная. Стандартная планировка практически всех мотелей, где останавливался Малкэй.
Вынув телефон, он проверил вай-фай, запустил скайп, выбрал в контактах «Дом» и поднес к уху трубку.
Походивший на гроб кондиционер звучно рокотал под окном, шевеля серую штору, наполняя комнату прохладным воздухом и запахом плесени. За окном виднелся «чероки» с Хавьером на переднем сиденье. Рядом с джипом был припаркован темно-синий «бьюик-верано», покрытый слоем тонкой пустынной пыли. Прежде чем здесь остановиться, машина наверняка проехала не один десяток миль. Машина коммивояжера.
Звонок прошел. Голос Малкэя сообщил, что дома никого нет.
– Эй, папа, если ты дома – подними трубку, – проговорил Малкэй.
Послушал. Подождал. Ничего. Затем отключился. Нашел другой номер и позвонил.
Когда-то отец не вылезал из «бьюика», развозя сначала канцелярские товары, а потом лекарства по всему Среднему Западу. Сколько тогда было Малкэю? Десять или одиннадцать? Вряд ли меньше. К тому времени они уже давно жили вдвоем, без мамы. Каждое воскресенье отец заставлял парнишку мыть и полировать машину и давал пять долларов, которые предстояло растянуть на неделю. В понедельник утром на сияющей машине отец отвозил сына в школу, а потом отправлялся в разные города и края, чьи названия казались одиннадцатилетнему мальчику, не знавшему ничего причудливее и удивительнее, экзотическими: Оклахома-Сити, Де-Мойн, Шакопи, Омаха, Канзас-Сити. Старикан всегда возвращался по пятницам, забирал сына от тетки, а потом, когда стало ясно, что мама не вернется, от одной или другой своей подружки; и всегда его «бьюик» был покрыт пылью, как и припаркованный снаружи «верано».
