Ночью того дня, когда сняли Хрущева, во внутреннем дворе нашего писательского дома раздался зычный мужской голос:
— Писатели!.. Слышите меня?!
Проснувшиеся писатели приникли к окнам. Некоторые даже высунулись из форточек.
Голос внятно, раздельно произнес:
— Гов-ню-ки!
Возражений не последовало.
Писатели отпрянули от окон и легли спать.
Отряд не заметил потери бойца
«Незаменимых людей у нас нет!» Этот лозунг (или, как нынче говорят, — слоган), насколько мне помнится, выкинул Сталин. Но сам он при этом хорошо знал, что на самом деле незаменимые люди у нас есть, о чем свидетельствует такой, например, хорошо известный факт.
Когда Д.А. Поликарпов (партийный функционер, назначенный руководить писателями) пожаловался ему на разные безобразия, творящиеся во вверенном ему ведомстве (Алексей Толстой разводится с женой, Фадеев — пьет, и т. д.), он ответил:
— В настоящий момент, товарищ Поликарпов, мы не можем предоставить вам других писателей. Хотите работать, работайте с этими.
Да, при всех своих недостатках и слабостях Сталин все-таки понимал, что в таком сложном и тонком деле, как литература, незаменимые люди должны быть.
Но — процесс пошел. И тридцать лет спустя уже спокойно можно было назначить главным писателем страны любого партийного функционера. Что и было сделано.
***
Прогуливались мы как-то вечерком с моим другом Владиком Бахновым по нашей Аэропортовской улице. И подошел к нам кто-то из собратьев по цеху и рассказал о том, что произошло в тот день на очередном съезде Союза писателей СССР.
Первый секретарь Союза Георгий Мокеевич Марков во время доклада вдруг почувствовал себя худо. У него слегка закружилась голова, и он чуть было не потерял сознание. Но тут из президиума быстренько подскочил к трибуне Герой Советского Союза В. Карпов и, деликатно отведя Георгия Мокеевича в сторонку, заступил на его место и дочитал доклад до конца.
Сообщив нам все это, очевидец вышеизложенного события высказал уверенность, что наверняка именно Карпов будет теперь назначен первым писателем страны. (Так оно впоследствии и оказалось.)
Выслушав этот рассказ, Владик отреагировал на него в свойственной ему (и жанру, который он представлял) манере. Он сказал:
— Отряд не заметил потери бойца и яблочко-песню допел до конца.
