— А презан иль фо бульир, кюир… Заварить. Ло бульи… Неужто ву не компрене па?
— Bouillir? Ah, oui, madame, — отвечал слуга, глупо улыбаясь, удалился в кухню, долго пропадал и явился наконец с кипяченым чаем. Чай пахнул вениками, был горек, черен, как вакса, и его пить было невозможно.
— Ах, эфиопы, эфиопы! А еще высшей цивилизацией называются. У нас в самой глухой олонецкой деревушке знают, как чай заваривается, а здесь в столичном городе не знают! — воскликнул Николай Иванович и прибавил, обращаясь к жене: — Делать нечего. Придется их глупого кофеищу с молоком похлебать столовыми ложками из суповых чашек. Заказывай, Глаша, кофею.
— Кафе о ле… Апорте пур де кафе о ле… — отдала приказ Глафира Семеновна, выливая при слуге в умывальник и вторую порцию чая и возвращая кофейник.
Слуга улыбнулся, покачал головой, что-то пробормотал по-французски и ушел.
Явился кофе, молоко, белый хлеб, масло и суповые чашки со столовыми ложками вместо чайных.
— Непременно надо спиртовую лампу и жестяной чайник для варки воды и заваривания чаю завести. Помилуйте, это дикие какие-то! Простого чая заварить не умеют. То чуть тепленькой водицей зальют, то вскипятят словно суп какой! — возмущалась Глафира Семеновна и, напившись с мужем кофе, принялась одеваться, чтобы ехать на выставку.
На этот раз она уже не надела ни шелкового платья, как вчера, ни бархатного пальто, ни бриллиантов.
— Не стоит, не перед кем рядиться. Вчера на выставке, судя по нарядам, словно одни кухарки и горничные были, — говорила Глафира Семеновна. — Да что горничные? Наша Афимья вырядится в праздник да пойдет со двора, так куда наряднее вчерашних тряпичниц на выставке.
Облеклась она в простенькое серое шерстяное платье, в дорожный ватерпруф и в ту самую шляпку, в которой ехала в вагоне, и вышла с мужем на улицу.
На этот раз супруги уже не были плохи и спросили внизу у хозяина печатный адрес тех меблированных комнат, где они остановились.
— Теперь уж не будем блуждать ночью по улицам, отыскивая свою гостиницу, — бормотала Глафира Семеновна, радуясь своей запасливости. — В случае, если где в незнакомых улицах запутаемся, — сейчас извозчику карточку покажем: «Коше… вуаля куда… алле… вези»… — вот и вся недолга. А ты, милый мой, уж, пожалуйста, не напивайся сегодня. А то вчера дорвался до винища и давай лакать.
— Да меня, Глаша, и вчера бы не осатанило, ежели бы я плотно пообедал, — отвечал Николай Иванович. — А это я вчера с голоду. Ну, какой у нас был обед! Суп — ложкой ударь, пузырь не вскочит, порции рыбы — в зажигательное стекло рассматривать, а бифштекс — раз в рот положить. Поесть бы мне щец, да хороший кусок солонины с хреном, да поросенка с кашей, так я бы был ни в одном глазе.
